О культуре бедности
Нам ее сегодня очень не хватает. Старообрядчески-протестантистский субстрат у нас вымыло давно. А потому сегодня у нас есть только беспощадная и дурно пахнущая нищета. Большая империя стала большой и дымящейся свалкой. Даже наши смешные богатые отправляют свое благополучие по законам нищеты. На хороших автомобилях ездят по нищим дорогам. Созидание культуры бедности, нестыдной и достойной бедности, может стать темой осторожной социальной инженерии? Или для этого что-то обязательно должно развалиться? Или обязательно нужно ради этого окропить свежий снежок кровью? Или она как-то появится сама?
О героичности российского потреблятства
Вчера в каком-то курином фастфуде меня осенило, что российское потреблятство скорее из оперы героического потребления, а не падения на дно стандартизации и унификации. У нас как-то все перевернуто с ног на голову))) Передовой и прааадвинутой идеологией в приличном обществе является замшелый и полутоталитарный туповато понимаемый либерализм. Кредитная наркомания проходит по ведомству героического сопротивления банкам, которые, в свою очередь, соревнуются с населением в эксплуатации правовой безграмотности. Наши молодые люди становятся только стройнее от фаст-фуда, который по сути становится первой ступенькой в обретении опыта ресторанной социальности. И все эти приключения нашего общества потребления постепенно обретают качество чего-то жутко самобытного и значительного.
Воспоминание о зиме
Морозец! У нас началось интерьерное существование. С чайком с лимоном, с "надень шарф и не ходи с раскрытой душой"...В этот зимний период все здания на полную используют имеющиеся в наличии помещения, а потому дома стоят и смотрят в морозную и кусучую тьму всеми своими широко раскрытыми окнами-глазами.
Интернет взыскует Редактора
Сегодняшние онлайновые жанры, порождающие уже какие-то запредельные массы контента, нуждаются не только в навигаторе. Конечно в сети еще много тупого и бессмысленного копирования. Сегодняшняя сеть начинает порождать массы ценного. Силенок любого навигатора, коими по сути являются поисковики, например, уже не хватит. Нужен Редактор. Точнее Редакторы. Нужны сборщики и отборщики не в поисковом смысле. Оффлайнизация онлайновых продуктов в виде книги, например, может быть проявлением такой редактуры. Сегодняшние онлайновые продукты очень эфемерны и отвязаны от категории ценности, значимости, которые будут всегда управлять нашим вниманием.
Оффлайновые скудненькие жанры (книга, газета, журнал) могут обрести новое качество перед лицом онлайнового океана. Они станут воплощением веры в ценность, моделью ценности, привязываемой к онлайновому продукту. Запрос на это будет. Рано хоронить оффлайн.
Об одном уральском городе
В Каменске-Уральском есть такой район старый УАЗ. Там очень много сталинских домов. Это такой сталинский соцгородок. Очень жалко, что он стремительно превращается в руины. Для заезжего глаза может это даже и прикольно - иметь натуру для съемок пост-Апокалипсиса. Но на самом деле очень хочется, чтобы все эти улочки, вся эта урбанистическая плотность зажила и ожила. Чтобы в заброшенном парке опять зажужжали самолетики авиа-моделистов, чтобы детишки бегали на железнодорожный мост поглазеть на проезжающие поезда, чтобы из окон Дома культуры звучал свет и тлели скучающие фортепианные переборы. Чтобы туда вернулась жизнь такой, как она была задумана.
Пока же там можно наблюдать то, как дома превращаются в руины. И под ногами чувствуется хруст косточек размалываемых детств и юностей, и скучные осенние дожди смывают со старых стен последние следы первых поцелуев
О нравибельности города
Проблема инвестиционной привлекательности города, его "комфортность" - все это относится к проблематике нравибельности города. Здесь не может быть ничего застывшего. Здесь не совсем верно говорить о стоп-кадре нравибельности (сегодня и сейчас мне город нрррравится, я хочу здесь жить!), способности соответствовать сегодняшним стандартам нравибельности. Важнее оценивать флексибилити, мобильность, способность к мобилизации нравибельности, гибкость и подвижность реакции на перемены представлений о нравибельности. Насколько город умеет мобилизовать капитал нравибельности? Насколько город умеет нравиться?
Еще более серьезный вызов - насколько город умеет созидать каноны нравибельности, быть законодателем на рынке нравибельности?
О третьем
...особенно в детстве. Про нас при нас в третьем лице чаще всего говорят в детстве. Наверняка все замечали особенную реакцию ребенка на обращенные к нему слова, источаемые взрослым: он сначала должен как бы очнуться. Есть эта пауза. Это потому, что взрослые разговоры чаще всего являются аудио-орнаментом, чем-то вроде фонового шума. Очень хорошо помню, как однажды из этого шума проступило. обрело отчетливость вот это:"Мамаша, он у вас веса не добирает. Почему он у вас такой худенький?". Это говорила большая и добрая тетка в белом. Эти слова запустили целый ряд милых и трогательных событий. Именно после этих слов у нас появился поросенок. Поджарый, беговой. спортивный поросенок, которому так и не было суждено потолстеть. До него никому из нас не было дела, и он издох по каким-то своим животным причинам. А может от обиды. А еще у нас всегда был мед. Поэтому сейчас я его не могу есть. Переел в детстве.
Об аборигенной аритмии
Ключевое слово для описания российской действительности - "аритмия", неспособность к ритму. Есть поэтизация подвига, временной вспышки, "пука", случайности. И нет даже словаря для описания великого подвига поддержания ритма, постоянства. Способность к поддержанию огня в любую погоду ничуть не менее значима, чем подвиг Прометея. Мы строим на песке.