В зале, заполняя пространство, липко висел запах. Запах, который ни с каким другим перепутать невозможно. Скользкий, сладковатый, запах блевотины, дерьма и людей. Запах столыпиных и автозаков, с которым не могут совладать хлорка и конвой. В тюремных музеях он быстро меняется на запах пыли и бумаги, пропадает вместе с духом обитателей. Он давил на нервы, держал в напряжении. От него мутило.
Клещ, Марина Клещева, зек рецидивист, щурясь и оценивающе взглянула на пришедших. Присматривалась, решала, когда начинать. Сейчас она будет рассказывать о себе. Предстоит тяжелый разговор. Рассказ о прожитом. Получив одобрение от направленных в неё взглядов, Марина улыбнулась и заговорила. Предупреждение о “ненормативной лексике” уже было началом. Началом определяющем тон и уровень доверия, к которому готова.
Документальный спектакль - такое определение даёт ТЕАТР.DOC этим выступлениям. О чём этот спектакль? Спектакль ли это? Что хотел сказать режиссёр, Варвара Фаэр, когда работала над спектаклем? В нём нет подробного, красочного описания тюремного быта. Нет переложения на новый лад Шекспировского Короля Лира. Нет художественной ценности монологов. Некрасивым, бытовым языком, сдобренным терпкой бранью, описывается от первого лица жизнь рядовой женщины. Женщины не заметившей, как оступилась, как пошла “не туда”. Может она хотела показать со стороны, как, каждый раз наивно и по-детски ищем оправдание своим поступкам? Как, казалось бы, незначительное решение, однажды совершенная глупость, переворачивает жизнь? Может хотела показать, как легко не принимать решений и не испытывая душевных страданий, можно скатиться на самое дно и как тяжело подняться. Да, тяжело, но не невозможно. Может об этом?
Наивный детский лепет, обвиняющий недоглядевших родителей, пожелтевшей карточкой на странице альбома, навевал тоску. Ни капли жалости, ни капли сострадания, ни капли эмоций. Никогда в жизни я не видел зека, чтобы хватало сил признать… Соглашаясь в совершенном, всегда виной были люди или обстоятельства. Марина не стала исключением. Испытывая отвращение к блатной браваде, с которой “Клещ” описывала уклад и моменты в женской колонии, упражнялся психоанализом - Зачем, с какой целью и когда я пойму режиссера? Режиссёр Варвара мастерски нагнетала обстановку. За все еще прорывающейся бравадой, по капле, стеснительно и с оглядкой, начали прорываться стыдливые слова, бабский, наивный и душевный взгляд. Упиваясь своим антагонизмом, чуть не упустил момент очеловечивания. Стыдливого призыва к пониманию. Желание перестать быть изгоем и утвердить себя в человеческом, ранимом и ищущем поддержки образе. Выместив накопленную годами тоску шекспировских монологом, клещ, ставшая Мариной, Лиром и уставшей женщиной, робко улыбалась.
Был ещё короткий эпизод об авторской песне, об участии и признании на фестивале “Калина красная”. Только это уже другая история.
Выходя из “белого зала” ТЕАТР.DOC, я не помнил о преследовавшем меня запахе. Был ли он или это эмоции, отношение к популярной последние годы тюремно блатной тематике. Понравился ли мне этот так называемый спектакль - не знаю. Мое отношение, мое субъективное мнение не может стать критерием выбора. Сходите сами, примите или осудите...
http://www.teatrdoc.ru/index.php
https://www.facebook.com/teatrdoc
https://twitter.com/teatrdoc
https://vk.com/teatrdoc
https://www.instagram.com/teatr.doc/
https://doc-teatr.livejournal.com/