Степан с Лидой поженились, когда обоим не было ещё и двадцати. На дедовом хуторе, далековато от деревни, Степан построил избу на одну комнатку и маленькую кухоньку. Деревьев, благодаря Бога, было достаточно – рядом дремучие леса. Там и родились их трое сыновей. Степан гордился, что столько его потомков продолжат фамилию, а Лида печалилась, что так и не родила дочку.
- Чего радуешься, дурак? А кто тебя до смерти досмотрит? Может быть невестки? У твоей матери их сколько, а глаза ей закрыла дочка. Э-эх, что сказать… А дом как между сыновьями поделишь? Тому –кухню, тому – коридор, а тому – комнату?
Как в воду глядела. Возле той старенькой избушки Степан со временем построил большой дом на три комнаты. Когда обставляли мебелью, сыновья радовались, бегали по дому, какой им казался дворцом. В зал поставил сервант, мягкие кресла с диваном – туда было, Боже упаси , зайти. «Вот когда гости приедут, тогда и в кресла сядут», - приказывала Лида. Только недолго дети любовались «покоями». Старшего Бориса после школы забрали в армию, так и остался где – то на Урале. «Устроился хорошо!» - хвасталась перед соседями Лида, женился на дочке командира части. Средний Володя подался на шахты Донбасса. Там работал, жил с семьёй в трёхкомнатной квартире. Самый меньший Игорек, для которого и берегли дом, поехал аж в Ленинград поступать в «мореходку». Так всю жизнь и провёл на кораблях. Не до каких рангов не дослужился, а деньги, какие привозил домой, с друзьями и пропивал.
Родители остались сами в своём доме на хуторе. Одиноко жили, потому как опечалены были своей горемычной судьбой, что на старости возле них никого не было.
- У людей как у людей – на праздник дети съезжаются, сватья в гости приходят, а мы с тобой, как сироты, никому не нужны, - жаловалась Лида.
- Наверное, внуки нами брезгуют, потому как никогда на каникулы не приезжали. Кто бы мог подумать, что ребята как уедут, то и раз в год не приедут домой. Ты хоть первый не умирай, потому, что я буду без тебя, как сирота, еще с ума сойду с горя…
- Ладно… - отмахивался рукой Степан.
И правда, первой ушла на тот свет Лида. Не болела, не мучилась, умерла во сне.
А почему так неожиданно? Да кто его знает… Может затосковала с горя, потому как ждала сыновей домой, каких не видела лет десять. Просила –молила их, да где там, у всех причины: то работа, то море, то школа. Приехали на похороны, правда, без жен и детей. «Дорога далёкая, денег надо много», - кинули многозначительно отцу. Похоронили маму, поплакали, на следующий день «прошвырнулись» по деревне – собрали помощь на похороны, да и уехали каждый к себе домой.
Стал жить Степан сам. Да так загоревал по своей Лидуне, что и сам слёг. Телеграммой сыновей вызвали родственники: отец при смерти. Они приехали быстро, потому как все трое понимали: кому отец дом оставит?
И тут началось…
- Отец! Отец! – тормошили за грудки старого Степана. – Где завещание?! Слышите?
Спрашиваем же вас…
Степан с трудом раскрыл глаза, веки, казалось, налились свинцом, так тяжело было их открыть.
- Где я?
- Наконец очнулся! Где завещание?! – нетерпеливо допытывались сыновья.
Степан обвёл помутнелыми глазами дом, взгляд зацепился за старенькие венчальные иконы в углу. «Слава Богу, дома», - облегченно подумал. Глянул – над ним склонились трое его сыновей, трое соколиков, как нежно он их называл. «Вот, Борька, старый уже, холера, наверно пьёт, потому как нос аж фиолетовый. А это кто? О – о, Володька – и не узнать. Когда – то такая шевелюра была, девчатам головы крутил, а сейчас, смотри, лысый, как бубен. Ей Богу, если – бы в городе встретил, не узнал бы собственного сына… Это Игорек, самый младший, а кажется, будто лет на десять старше своих братьев – и этот, наверно прикладывается к бутылке, лицо какое помятое.
Эх, ребята, ребята, что с вами сделала жизнь?... Наверно, и не приезжали потому, что в себе не могли разобраться…» Его невесёлые мысли прервали сыновьи крики.
- Что вы хотите? – болезненно спросил. – Какое завещание? На дом? – наконец дошло до его простого деревенского ума.
- Кто меня досмотрит, тому и дом.
- Так мы все приехали досматривать! – вдруг из – за сыновьих спин запищал какой – то неприятный женский голос. Степан прищурил глаза: в темноте не мог узнать.
- Кто это? – удивился. – не узнаю… Может Евдошка, ты, соседка?...
- Какая Евдошка, отец! – гаркнул над ухом Борис. – Совсем старый с ума сошел. То наши жены! Танька, Анька, Карина.
- Как? Карина? Чудное имя, как у моей кобылки. Почему же с ума сошел, сынок? Я ваших жен когда видел? Разве что на свадьбах… А зачем же теперь приехали?
- На кого напишете завещание? – опять на весь дом заверещала какая – то из невесток.
- А мне всё равно… - прошептал Степан. – Иду к тебе, моя Лидуня… - сказал и умер. И оставил сыновей сам на сам с проблемой: как поделить дом?
Едва дождавшись, когда люди уйдут с похорон, братья с женами сели за стол переговоров. Хоть еще до того, как готовили поминальный обед, невестки успели переругаться, каждая видела дом своим, в каком за двадцать лет замужества была едва – ли не один раз. Старшей очень нужны деньги на малосемейку для ребёнка, средняя ныла беспрерывно,что дочке нужно отпраздновать свадьбу, а меньшая больше всех верещала, что сын в этом году поступает в институт и нужны деньги.
Когда в доме остались только «свои», какие и виделись всего несколько раз в жизни, стали гадать. Выпили одну рюмку, другую, а выхода из ситуации не придумали. Захмелели от водки и такой важной проблемы, не сдерживали своих эмоций. Наконец решили: тот, кто станет хозяином, даст отступные. Но вариант провалился – никто не имел денег. Тогда решили продать дом и поделить деньги, но сошлись на том, что долго придётся ждать. Наконец – то у кого – то закончилось терпение:
- Неси еще бутылку! Без сто грамм не получится.
Выпили по сто грамм еще не раз и не одну бутылку, а выход так и не смогли придумать.
«Вот старые – почему не поделили?!» - во всём ругали и винили родителей.
Стали оскорблять не только покойных, но и друг друга. От бессилия в ход пошли кулаки, в доме стоял крик, мебель с треском падала на пол, стекло в окнах дребезжало. Вдруг кто – то крикнул:
- А давайте сожжем! Чтобы никому не достался!
В доме наступила тишина. Миг сомневались, но водка взяла верх. Собрав кое – какие родительские пожитки, братья вынесли, что могли, сложили посреди двора. Невестки шнырили по комнатам, чтобы себе лучшее прихватить – переворачивали полки, ящики, выбрасывали на пол старенькие фотографии, пожелтелые документы, благодарности за трудовые достижения свёкров. Всё, что простые колхозники нажили за свой век.
Найдя золотые серёжки, старшая, оглянувшись, запихнула их себе за пазуху. Средняя разжилась на часы, на котором, наверно, лет десять тому назад замерли стрелки. Меньшая в сундуке нарыла вышитую сорочку, неуверенно покрутила в руках, а потом всё – таки затолкала в сумку: «Пусть будет, сойдёт еще». С этим и вышли из дома.
Во дворе их заждались мужья. Цикнув сквозь зубы, Борька позвал всех рукой: чего стоите, пойдём. Выкуривши еще по одной сигарете, бросили окурки в дом, для полной уверенности подожгли спичками.
Окурки понемногу тлели, а потом разгорелись, всё вокруг запылало диким пламенем. Огонь перебрасывался с сеней на комнаты, на кухню. Горела отцовская жизнь, их горькая сиротская судьба. Дом, которому так радовались полвека тому назад. А в деревне удивлялись и крестились: Господи, что же так озаряет на Степановом хуторе?...
Вам понравилась история? Не забывайте подписаться на наш канал ПРО ЖИЗНЬ. У нас еще много интересных историй для Вас.