*Мультикреатор (multicreator англ.) - выдуманный мной термин для обозначения человека, активно использующего свои таланты в разных сферах творчества.
-Я тебя слишком давно знаю, и поэтому мне очень сложно, как ни парадоксально, тебя интервьюировать. Как ты сама себя позиционируешь? Вот если бы я с тобой знакомилась, что бы ты могла мне о себе рассказать?
-Начнём с того, что в целом самая большая проблема в моей работе — это вести её так, чтобы не раздражать других людей. Потому что очень редко, когда я вызываю у человека не недовольство своими авангардными мыслями и действиями, а какое-то удивление и желание общаться дальше. Ну, и если бы Вы, Мария, начали общение со мной немного позже, то, наверное, ничего бы не изменилось. Потому что есть люди творческие, которые в реальной жизни довольно адекватно и спокойно общаются, а есть я… Я не вижу человека как живое существо с костями и плотью, кушающее и ходящее на работу. Я вижу что-то большее. Вот, кстати, одна из особенных черт, возможность залезать туда, куда, возможно, не стоило бы: в глубины подсознания. И чувствовать других людей. Это как раз-таки является моим главным источником вдохновения к работе. В зависимости от общения с разными людьми и ощущениями от них, возникают разные эмоции, и любую из них можно синтезировать в творчество. Например, даже ощущение безразличия к себе, которое угнетает, можно использовать для описания персонажа, находящегося в том же состоянии в своей книге, которую я уже достаточно долго пытаюсь закончить. И вот чем больше я над ней думаю, тем больше понимаю, что, возможно, я так всю жизнь и буду её писать, потому что мне хочется слишком многое через неё сказать и показать. Например, если те же Гарри Поттер или Властелин Колец – это истории, которые имеют начало, середину и финал, где есть ярко выраженное зло, то я хотела бы просто продемонстрировать жизненный путь самосовершенствующегося героя. Это очень интересно — процесс его трансформации.
-Я сталкивалась с твоим, как ты говоришь, «ощущением людей». Это, своего рода, всё равно какой-то дар, потому что не все люди могут поставить себя на место другого человека, не все люди понимают эмоциональную картину того, с кем общаются. Тебе не сложно это испытывать?
-На самом деле сложно, особенно если общение вынужденное, и с людьми, с которыми бы ты изначально не стала общаться. Например, по работе, или исходя из каких-то обстоятельств. Очень тяжело. Но на тот момент, когда ты попадаешь в эту атмосферу, думаешь, что это ненадолго и, в принципе, воспринимаешь происходящее как норму. И только уже потом, когда всё закончится, понимаешь, какой же это был ужас. И вот когда ты вырвался из этого состояния, можно сказать, что ты преодолел себя, прошёл новую ступень своей жизни, и это самое восхитительное. Вот это ощущение: «О! Этот момент закончился, остался в прошлом, дальше будет только лучше».
-Я знаю, что ты очень многим увлекаешься: пишешь стихи, книгу, рисуешь, делаешь что-то своими руками… музыка, опять-таки. Ты когда-нибудь себя позиционировала, как человека, привязанного к чему-то одному?
-Нет, никогда. И, чаще всего, мне нравится комбинировать. То есть, если бы мне сказали, что я всю жизнь буду заниматься рисованием (хотя я его безумно люблю, изобретаю новые техники), то я бы, наверное, уже умерла от скуки и перестала бы рисовать, потому что это внушало бы мне тошноту. Отдых – это смена деятельности. Это не просто. Порисовала, потом настроение изменилось, или возникло ощущение, что нужно писать в этот момент, и ты переходишь к этому. Это комбинирование. Вот перед тем, как начать описывать какого-то персонажа, я стараюсь его нарисовать. И уже исходя из его портрета, который я только что сделала, мне проще описать его словами. И вот такая взаимопомощь нескольких черт, она очень полезна.
-Я зачастую сталкиваюсь с тем, что все творческие люди, так или иначе, мечтатели, и им иногда очень тяжело выходить на стандартную работу, что-то монотонно делать изо дня в день. Как ты с этим справляешься, реально ли объяснить себе, что рутинная работа она также важна?
-Нет. Нет смысла давать себе это понять и так издеваться над своим внутренним я, которое из тебя прёт, и которому дай только волю и оно перевернёт горы. Если уж настолько нетерпима работа нужно просто стараться почаще её менять. Как ни странно, я знаю, что получила очень неплохую должность для своей первой работы. Однако я знаю, что скоро её сменю. Просто это отвратительное ощущение, что ты будешь сидеть на одном месте годами. Важно знать, что в твоих руках всё, ты можешь всё поменять, несмотря ни на какие внешние факторы, которые будут тянуть тебя обратно, говоря, что важнее стабильность. Не надо этому поддаваться, нужно идти к своему совершенству, в конце-то концов.
-Ну, хорошо, давай тогда остановимся чуть подробнее на том, что ты делаешь. Я набросала себе план. Здесь есть про рисунок, про handmade и про книгу. С чего бы ты хотела начать?
-Давай с handmade начнём. Началось всё именно с него. Я не могу сказать, что рисование у меня было отдельно от того, что мне хотелось делать что-то своими руками. Первый свой, детский handmade я вспоминаю, как попытку сделать тоннель для железной дороги. Такой немецкой игрушки, которая бы в него ехала. Я взяла много наждачной бумаги и какой-то импровизированный мох из зеленого поролона, пыталась сделать заросшую горку. И, что важно, в этом мне помогал отец, что дополнительно мотивировало.
-Смотри, ты сделала акцент на том, что тебе помогал отец. Вообще влияние твоих родителей в твоём становлении как творческой личности было велико?
-Меня очень удивило оно в последнее время. Потому что не всякий родитель смирится с тем, что его ребёнок бросил институт, потому что ему так захотелось. Я рада, что они отреагировали на это менее бурно, чем я ожидала, и что при своём возрасте (а я поздний ребёнок), они достаточно прогрессивно мыслили и поддерживали меня, если не финансово, то психологически. Допустим, отец всегда соглашается помочь в наших фото-проектах: довезти, найти красивое место, рассказать о чём-то побольше, найти что-то. Они мне, в некотором роде, помогают с материалами для моих handmade-работ. Например, мама часто дарит бусины, чтобы я делала свои ловцы снов. Кстати говоря, можно, наверное, только книгу отделить от понятия handmade, и то я бы не сказала, что это будет хорошая идея. Я же работаю в полиграфии, поэтому у меня была идея распечатать её самолично, заплатить хотя бы за один экземпляр и… это своего рода тоже handmade. При том, что моя работа рутинная, я её очень люблю. Там нужно работать руками. Для меня это интересно, это развивает технические навыки, а они очень важны. Потому что, если ты знаешь материал, ты можешь его использовать и в других аспектах тоже. Как, например, в конце своего последнего курса в техникуме, я работала в технике батика — это была моя практика, и я по ней делала диплом. Кстати, на диплом я делала индейский костюм…
-При чём, индейский костюм, который мы потом использовали в одной из съёмок.
-Да, да, да. Именно. И техника батика, не конкретно она сама, а некоторые моменты, мне в дальнейшем помогли с другими работами. Например, для Into the woods я делала рога: там нет никакого батика как такового. Но на примере этой техники (когда узелком завязывают ткань в такую длинную трубку и она постепенно утоньшается), я мастерила рога для образа фавна. В целом, батикисткой быть я тоже никогда не хотела, потому что исхожу ещё из возможности дешевизны материалов. Также и полноценным художником я никогда не хотела становится. Знаю, сколько они тратят на поддержание, так сказать, имиджа, чтобы тыкать себя в грудь этим. «Я художник, я серьезно к этому отношусь, у меня десять палитр и пять маленьких палитрочек!». Но это не делает тебя художником в полной мере. Если у тебя внутри что-то горит, и тебе хочется об этом рассказать, ты обязательно найдёшь то, в чём ты это выплеснешь, и как ты это сделаешь.
-Творческие люди, как правило, люди дорог. То есть, куда приведёт — туда приведёт, люди с непостоянным доходом, и не всегда с возможностью себя самореализовать. Был ли у тебя этот страх?
-Честно говоря, я стараюсь всегда в этом плане мыслить, как женщина. Тут уже начинается такой аспект, о котором я предпочла бы не говорить, но всё же скажу. Всю ответственность за всё материальное и ответственность за «а как же жить дальше?» я всегда возлагала не на себя, а на обстоятельства и своего любимого человека. Возможно это неправильно. Но если я буду думать об этом, вообще ничего делать не смогу. Это будет меня демотивировать искать даже обычную работу. Я всегда стараюсь думать о том, что обстоятельства должны обернуться так в тот момент, как они должны повернуться. И мысль о том, что мы умрём от голода, будет меня угнетать.
-Я хочу спросить тебя про университет. Не столько, про фактическую причину, почему ты его бросила, сколько про факторы, которые тебя к этому подтолкнули.
-Я поняла, что всю эту систему: родился, закончил институт, нашёл работу, женился, отправился на пенсию, умер, мы придумали сами и никто нам не мешает выйти из неё. Я, находясь в институте, поняла, что теряю время. А время — это то, чего на самом деле жалко. Институт для разных специальностей – разный. По моей специальности можно быть и самоучкой. Или найти институт получше, или частного преподавателя. А есть специальности: программист или системный администратор, например. Там другая цель, самостоятельно крайне сложно обучиться. В моём случае это была муштра и потерянное время, причём даже преподаватели это понимали, которые не приходили на свои пары и, считай, я платила деньги, чтобы посидеть в комнате набитой старыми вещами.
-Последний вопрос про университет: насколько легко тебе далась мысль, что всё, с сегодняшнего дня я ухожу, хватит?
-На самом деле, я всё пустила на самотёк. Я просто перестала туда ходить. Это не было односекундным решением. Просто перестала насиловать своё существо бесполезными парами. Я не хочу, чтобы моё интервью агитировало кого-то бросать университет, потому что признаю, что в других областях это может быть важно. Но также хочу сказать, что общий уровень нашего образования оставляет желать лучшего, и если вы нашли своего преподавателя, неважно частного или в институте, то держитесь за него. У нас в институте был превосходный, просто восхитительный преподаватель первые несколько дней. Потом он ушёл на пенсию, ему было около 80-ти лет. Через некоторое время я узнала, что он умер. Но те несколько уроков, что мы провели у него, навсегда останутся у меня в памяти. Это был эталон. Я очень жалею, что не увиделась с ним ещё раз до того, как он умер. Хороших специалистов своего дела мало, многие стареют, и нужно ловить момент, пользоваться, пока они живы, мыслят и могут чему-то научить. Преемственность – это очень важно на самом деле. Например, я думала о возможном моем преподавании. Но потом решила, а вдруг мне наскучит, я захочу уйти, а ко мне привяжутся другие люди? Из-за этого я всегда стараюсь выбирать апубличные методы выражения себя, которые связаны с минимумом людей. Быть преподавателем или медийной личностью, у которой много поклонников — крайне сложно. Ты всегда будешь бояться их разочаровать. В основном, многие воспринимают творчество как возможность показать себя. Для меня это другое, я хочу, чтобы люди видели мою работу. Кстати, в этом проблема многих музыкантов. Если они симпатичные и при этом хорошо играют. Люди видят только красивую внешность. То есть, всегда очень обидно, если ты над чем-то очень долго трудился, а всё внимание уделилось тому, что ты сделал за 15 минут и левой задней пяткой.
-Вернёмся пока к handmade. Для меня ты ассоциируешься с чем-то природным, с какими-то индийскими мотивами, натуральными материалами: перья, деревянные бусины...
-Ещё в художественной школе я заметила, что для меня важен не материал а соприкосновение с ним. Это одна из причин, почему я очень плохо перевариваю компьютерную графику и крайне плохо — масляную живопись. Мне нужно трогать материал, щупать, быть с ним одним целым. Несмотря на то, что я больше акварелист, я тащу кисти в рот, люблю залезать пальцами в работу, сливаться воедино со своим холстом. А с ловцами снов и handmade — присутствует максимальное соприкосновение с материалами, ты ощущаешь себя единым со своей работой. Прикосновение к бусинам, перьям, веточкам, нитям доставляет какое-то неимоверное удовольствие.
-А почему ловцы снов? Из-за легенды, из-за того, что это красивый атрибут?
-Ну, скажем так, для меня это как смесь одного с другим. Это… Ты задала слишком сложный вопрос!
-Просто я знаю тебя, как человека, который глубоко вникает в то, что он делает и, подчас, ты выдаёшь какие-то энциклопедические знания. Поэтому я думала, что выбор тесно переплетён с историей ловца снов.
-На самом деле история ловца снов надуманная для меня. Культура ловца нравится мне чисто номинально. Я не начинаю от того, что мне нравится их делать – верить в легенды. Мне импонирует не столько его функция предмета интерьера, сколько симпатия к культуре, из которой они вышли. Я всё же человек этой жизни и понимаю, что если мы хотим во что-то верить – не значит, что это будет существовать в реальности. Для меня это дань тому ощущению единения с природой, исходящего от народа индейцев, которое мне всегда нравилось чувствовать. Они часто использую нити — это природный материал, ветки – тоже, перья — естественно. И это не только метод приобщиться, но и передать свою положительную энергетику другим людям. Потому что многие люди, которые спали под моими изделиями, говорят, что ощущали какой-то прилив сил. Или если что-то у них болело – начинало болеть меньше. Я не говорю, что они обладают целительскими свойствами, просто думаю, что любая энергия, которую мы вкладываем в любимое дело, никуда не девается и как-то влияет на людей. На их настроение, возможно.
-Пока у меня возник такой вопрос, ответь. Насколько тебе было тяжело, увлекательно, - выбери любое прилагательное, - заниматься вместе со мной проектом «Into the woods»?
-Там не стоял вопрос: тяжело или не тяжело. Я просто не могла ни о чём другом думать, это занимало все мои мысли. Я даже в то время не искала работу. По хронологии это как раз совпало с моментом, когда я бросила институт. И это настолько заняло моё сознание, что мой брат, который как раз готовился к переезду и жил у нас, крутил пальцем у виска и говорил: «Алин, ты немного того». С другой стороны, эта фанатичность не могла не принести свои плоды. Потому что к концу проекта к нам присоединилось и хотело принять участие столько людей, что мы были не в состоянии всех их отфильтровать и остановились на ком-то одном в конце, когда был бонусный образ для конкурса. И, наконец, проект познакомил и свёл нас с очень интересными людьми. Это было здорово. И тот выплеск своей творческой энергии я никогда не забуду. И в плане handmade я до сих пор считаю этот проект своей высшей точкой некой самореализации.
-Мне это настолько льстит сейчас.
-Это на самом деле так, я тебе без всякой лести говорю сейчас. Проект – это самое крутое, что я делала своими руками. И, пожалуй, ещё мой диплом. Но там мне оказывали какую-то вспомогательную помощь, а здесь я была одна и всё, что было в моей голове, вылилось в конкретные образы.
-Я поражена тем, что проект мы снимали в 2015 году, и за всё это время у нас не нашлось времени сесть и обсудить, в первую очередь, свои собственные впечатления от этого сотрудничества.
-Дело в том, что проект стал отправной точкой для многих вещей. И каких-то сугубо личных, и касающихся творческого развития, нашей работы. Мы тогда настолько влились в то дело, которое делали, что всё остальное потеряло смысл. Мне даже снилось, что кто-то что-то забыл, или кто-то забыл прийти в назначенный час. Ни одна работа до этого не вызывала во мне подобных эмоций. То есть это либо идёт изнутри, либо нет. Искусственно вызвать – невозможно.
-Я с тобой соглашусь. Я не делала ничего нового в техническом плане: снимала, обрабатывала, монтировала. Но это показало, насколько хорошо я могу работать в сжатые сроки, с разными людьми, в разных условиях. Мощный скачок в собственном развитии, в мастерстве владения любимым делом. У нас было что-то около недели на каждый образ, и нужно было не просто отбирать кадры и шлифовать их, нужно было писать текст, сводить видео. И, зачастую, по ночам.
-Вот, кстати, о работе, я хотела бы найти такое дело, которое захватывало с головой, для которого хотелось бы так сильно трудиться.
-Итак, вернёмся к рисунку. Когда я рассказываю о тебе, то говорю, прежде всего, как о художнике. Я просто влюблена в твои работы с акварелью, тушью и воском. Я не видела такой техники раньше, все, кто видит мой портрет, написанный тобой, восхищаются. Расскажи, как ты пришла от такого обильного множества вариантов письма, материалов, именно к конкретной любимой технике? Все же рано или поздно к этому приходят.
-Не обязательно. Кстати, это большая ошибка думать, что существует необходимость выбирать. Зачем, если можно использовать всё? Моя техника, возникла частично из техники горячего батика. Он в какой-то степени похож на акварель, только вместо бумаги ткань, а вместо акварели – жидкость. У него есть свои особенности. Крайняя степень тяжести нанесения, например. Всё же это не холст, не бумага, а ткань, которая в дальнейшем будет служить каким-то своим целям. И несколько этапов работы весьма тяжелы для запоминания и исполнения. И я не хотела бы заниматься этим всю жизнь. Так же, как я люблю работы в туши, я не хотела бы постоянно с ней возиться, а лишь делать акценты. Люди недооценивают линию, а сказать ей можно многое. В рисунке, чаще всего, она играет роль набросков и мало занимает личного места, поскольку мало кому нравится столь выраженный минимализм. Раз это никому не нравится, но я это умею и это интересно для меня лично, почему это не использовать? И тогда у меня в голове возник гениальнейший план смешать сразу несколько техник: батиковую, акварельную и тушевую линию. Этот мой стиль родился путём проб и ошибок. В своём первом портрете я надеялась, что воск, из-за термического воздействия, впитается полностью, и я смогу нанести второй слой. Но была слишком наивна. По тому месту, где был воск, уже ничего не нарисуешь. И вообще с ним было много своих тонкостей. Нужны, например, очень хорошие свечи. Лучше всего брать белоснежный воск, который оставляет меньше всего пятен. Впрочем, я до сих пор модернизирую свою технику. А вообще, я очень удивлена, что эта тема так хорошо, как говорится, «зашла», но совсем не удивлена, что она потянула за собой кучу вопросов. Уважаю людей, которые, как и я, находятся в постоянном поиске.
-Для того, чтобы творить тебе нужна собственная мастерская, или ты можешь всё делать спонтанно?
-Есть несколько важных аспектов: время до обеда, естественный свет, плавная музыка. Потому что акварель для меня – словно женщина, требующая особого отношения к себе. Кстати, немудрено, что живопись – это она, а рисунок – он. Поэтому всегда нужно соблюдать эти предпочтения.
-По твоим словам, в технике рисования у меня отношения складываются лучше с мужчинами, чем с женщинами.
-Да, кстати. У тебя мужская техника.
-Расскажи мне, почему ты стараешься не брать заказы?
-Начнём с того, что большинство людей достаточно обывательски подходят к этому вопросу. Не понимают того, что художники потому и просили натурщиков сидеть в их студии, под их светом. Люди зачастую хотят портрет с какой-то конкретной фотографии, где не всегда есть хорошее качество или освещение. Снимки для всех своих портретов я всегда выбирала сама.
-Ты когда-нибудь мечтала о собственной выставке?
-К сожалению, нельзя фильтровать людей, которые бы туда заходили. Многие, узнав, что художник жив и существует в нынешнем времени, начинают относиться к нему пренебрежительно, чем к тем, кто давно почил, и чьи работы уже априори признаны лучшими. Вовсе не потому, что кто-то пишет лучше или хуже. Но сознание людей таково: они любят абстрагизировать образ художника, как таковой. Сказано, что Леонардо да Винчи был гением – и все уже думают о нём, как о существе, оторванном от реального мира. А если кто-то ест, пьёт, ходит, как и они – это почему-то портит всё впечатление. И люди достаточно скептически относятся к нововведениям в живописи и в принципе к современному искусству. Поэтому если бы я устраивала выставку, я бы хотела, чтобы она была маленькой, и знал бы о ней только маленький круг людей. Я хотела бы камерную известность. Чтобы люди, побывавшие на моей выставке, рассказали устно тем, кому посчитали бы нужным рассказать.
-То есть, цель твоя: не стать популярной, а достучаться до сердец?
-Да. Да. Именно так.
-Расскажи мне про вдохновение. Есть люди, которые его намеренно ловят, есть те, кто воссоединяется в процессе. К каким ты больше относишься?
-Если честно, я настолько биологическое существо, что мне достаточно нескольких факторов: выспаться, ощущать, что у меня нет никаких долгов (что я должна кому-то что-то отдать, что-то сделать), и чтобы всё было хорошо в плане отношений – личной жизни, дружбы, родителей. Если ничего не тяготит душу – всё в порядке и с вдохновением. С другой стороны, бывают ситуации, крайне не предрасположенные к творчеству, например, я на работе, и вдруг внезапный прорыв! Но я предпочитаю первый вариант.
-Есть ещё моменты, когда творческие люди чувствуют опустошение. Например, я время от времени чувствую необходимость в подзарядке. Бывает ли у тебя такое, и чем ты заряжаешься?
-Я в этом плане крайне НЕ потребитель. Многие люди, не занимающиеся творчеством, очень любят быть такими потребителями. То есть, смотреть фильмы, не обязательно качественные, искать в них какие-то смыслы, считать себя образованными интеллектуалами. Они потребляют, но ничего не производят. Почему, собственно, я стараюсь не смотреть кино. Оно оставляет слишком большое впечатление. И, с одной стороны, это подталкивает к работе, а с другой, заставляет подсознательно плагиатить идеи автора. И я этого очень боюсь, потому что хотела бы создавать что-то своё. Куда больший заряд имеет общение с другими творческими людьми. Они подпитываются от тебя, а ты от них. Такой энергообмен очень важен. Ты ощущаешь, что ты не один.
-Ты сильно зависишь от общения с новыми людьми, от интересных знакомств?
-А так получается, что я не знакомлюсь с ними специально. На работе, в университете – всё заложено судьбой, побуду фаталистом. Нужно быть открытым для мира.