За годы путешествий подметил парадоксальную особенность - самые сильные впечатления в походах возникают в двух случаях: встреча с людьми и физические сверхнагрузки, вызванные преодолением трудностей. Красивые восходы-закаты, феерические пейзажи и прочая костровая романтика, которая так эффектно смотрится на фотографиях и ради которой отправляешься в поход, практически моментально стирается из памяти. Зато то, от чего уходишь из Вавилона - падает в чертоги памяти, как якорь Матросова на морское дно. И если эти два фактора отсутствовали, после похода остаётся послевкусие недосказанности.
В этом путешествии было всё. Физический надрыв случится много позже, вначале были люди...
Преодолев наледь мы оставили позади себя Анюй, который хитро изогнувшись скрылся за невысоким увалом. Этот топографический промах обернулся для нас неожиданным, но приятным сюрпризом. Через пару километров после обеденного лагеря мы вышли на снегоходную колею или путик, как её называют в центральной и западной Чукотке. На севере и востоке региона этот термин не прижился. Всё дело в снеге, точнее его состоянии. "Бетонный" наст, характерный для большей части Чукотки, позволяет технике, в частности снегоходам, перемещаться фактически в любом направлении без особых проблем (заструги, торосы и прочие наледи в данном случае не рассматриваются). Центральная и западная Чукотка славятся снежным пухляком, когда снега по пояс. В этих районах, с начала зимы, на снегоходах прокладываются путики, по которым будут ездить всю зиму.
У снега есть прекрасная особенность - какой бы он ни был мягкий и пушистый, если по нему однажды проехать или пройти он твердеет и превращается в "дорогу". Даже след волка, прошедшего накануне, замёрзнув, неплохое подспорье для передвижения по нему на лыжах.
Без путика идти по такому снегу совсем тоскливо
Мы вышли на путик хорошо набитый снегоходами. Путик это не только увеличение скорости из-за хорошего наста, но ещё и направление. Теперь нет необходимости брать пеленг и "привязывать глаза" к выбранной точке на горизонте, чтобы выдерживать курс. Знай себе шурши лыжами и махай палками. Теперь мы волокушеры-трамваи, едем в колее. Первозданность, нехоженность, девственность и прочие прилагательные природы, от которых так возбуждаются жители мегаполисов, в той самой девственной и первозданной воспринимаются как ирония. Ни какой спортивной гордости: увидел путик - "упади" на него, увидел балок - заночуй в нём. Обычный тундровый прагматизм.
Дерсу Узала и Шерлок Холмс, посмотрев на путик могли бы рассказать историю жизни снегоходчиков до третьего колена. Мы не они, читаем плохо. Из увиденного ясно, что по путику ездили несколько раз, причём на "Буранах". По снегоходке бежала собака, значит где-то недалеко (до 50 км) есть жильё. Точнее так, что жильё есть мы знаем, это оленеводческая перевалбаза Дачное, ниже по реке. Значит на Дачном кто-то есть или недавно был. В такую даль просто так не ездят, скорее всего это были охотники. Странность в другом - нет следов саней. Вывод, к которому пришёл: путик проложили охотники из села Илирней или даже Билибино, которые останавливались или по-прежнему ещё находятся на Дачном. Ключом к прочтению следов были сани - точнее их отсутствие. Этот факт меня удивил, но тему я не дожал.
Размышления прервал отблеск среди деревьев. Я остановился стал всматриваться. Похоже на фары снегохода. Раздался стук топора по дереву. Ещё через несколько сот метров я увидел стойбище - это были илирнейские оленеводы. О том на Большом Анюе кочует бригада мы знали, не знали где именно, поэтому встреча с оленеводами для нас была большим сюрпризом. Но ещё большим сюрпризом эта встреча была для оленеводов. Как и полагается встречать нас вышло всё население стойбища - 4 человека.
встреча с оленеводами
в гостях у оленеводов
Оленевод тестирует волокуши
Что-то мне подсказало в Анадыре взять флаг "Хранителей Чукотки". Как правило подобные флаги и вымпела я дарю оленеводам, морзверобоям, метеорологам, одним словом, людям тундры. Флаг обрёл новый дом.
коллективное фото
Мехпалатка - жилище оленеводов
- Путик? - переспросил один из оленеводов, - это мы на рыбалку на наледь ездили.
Бинго! Ну ведь очевидно же. Один-ноль в пользу телезрителей - не принял в расчёт наличие на реке оленеводов. Теперь понятно почему не было саней и откуда взялись собачьи следы.
На Лисьей, небольшом притоке Большого Анюя, бригада стоит с декабря. Само стадо выпасают километрах в 10-15 от стойбища. В советское время у илирнейцев было три бригады, теперь же осталась одна, и в той оленей всего полторы тысячи. Нас приглашают в мехпалатку пить чай. Хозяйка открывает упаковку с рулетом, но мы налегаем на самодельные ландорики. Что прекрасно на билибинщине, так это отсутствие дефицита в дровах, а соответственно, в домашнем тепле. Печь можно топить круглосуточно, знай только не ленись дрова заготавливать. Для меня это не привычно и дико.
- Ну что остаёмся на ночёвку? - как бы само собой разумеющееся спрашиваю парней. Время уже около четырёх дня, но главное - мы пришли к людям: оленеводы, есть о чём поговорить, да и этнографично здесь шибко. Но парни меня удивили - они за то, чтобы двигать дальше. Досадно, но против большинства не попрёшь. Уходим километров на 10 от бригады и под изумительную закатно-солнечную иллюминацию разбиваем лагерь. Вечер прошёл традиционно: костёр, ужин, компот и спать.
Фото: Алексей Куксин, автор