В 1230 г. Новгород и значительную части Руси охватил жесточайший голод. Несколько неурожайных лет подряд завершились фактически природной катастрофой, когда нескончаемые ливневые дожди погубили посевы. Вот как об этом пишет Никоновская летопись:
В лето 6738 [1230] … И разгневался Бог, и опустошил землю, и пошел дождь от Благовещенья [25 марта] до Ильина дни [20 июля], день и ночь, и наступил холод и были большие морозы, побившие все зерно, и покупали хлеб по восемь кун, а четверть ржи [по поздним данным эта мера вмещала около 56 кг зерна] по 20 гривен новгородских [что составляет 4 кг серебра]… а пшеница по 40 гривен новгородских [8 кг серебра], а пшено по 50 гривен новгородских [10 кг серебра], а овса четверть [56 кг] по 12 гривен [1,2 кг серебра] и был мор людям от голода такой, что не было сил даже погребать их… не только мертвецов ели, но и живые люди друг друга убивали и ели, а также конину, и собак, и кошек, и других животных, каких где поймают ели, другие же мох, сосну, ильм, кору липовую и листья ели…
Умерших было огромное количество, летопись сообщает о сооружении новых и новых массовых кладбищ. Более мене благополучная ситуация была только в Киеве, а вот Новгород по словам летописца был уже при конце своём, а Русская земля близка к погибели. Но неожиданно пришла помощь от соседей.
В лето 6739 [1231]… Немцы же заморские, как услышали, что голод по всей Русской земле и в Новгороде, пришли в бесчисленных кораблях со всяким зерном и с мукою в Новгород и во всю Русскую землю, и сотворили много добра…
Но несмотря на это урон от голода был колоссальный, в том же Новгороде в культурном слое читаются следы запустения охватившего целые районы города на десятилетия.
А так это описывает Новгородский летописец.
В лето 6738...
Что бо рещи и/л.113об./ли что глаголати о бывшеи на нас от бога казни. Яко инии простая чадь рѣзаху люди живыя и ядяху, а инии мьртвая мяса и трупие обрѣзающе ядяху, а друзии конину, псину, кошкы: нъ тѣхъ осочивъше, тако творяху, овъихъ огньмь ижгоша, а другыхъ осѣкоша, иныхъ извѣшаша; ини же мъхъ ядяху, ушь, сосну, кору липову и листъ, ильмъ, кто что замысля; а инии пакы злии человѣци почаша добрыхъ людии домы зажигати, кде чююче рожь, и тако разграбливахуть имение ихъ, въ покаяния мѣсто злое; и горцяиши того быхомъ на зло, а видяще предъ очима нашима гневъ божии: мьртвьци по уличамъ 1 и по търгу и по мосту по великому от пьсъ /л.114./ изедаемы, оже не можаху погрѣбати. И поставиша другую скудьлницю на поли, коньць Чюдиньчевѣ улици, и бысть та пълна, в нѣиже числа нѣсть; а 3-тьюю поставиша на Колѣни, за святымь Рожьствомъ, и та же бысть пълна, въ неиже числа нѣсть. Тоже бы намъ все видяще предъ очима, лучьшимъ быти, мы же быхомъ пущьщи: брат брату 2 не съжаляшеться, ни отечь сынови, ни мати дъчери, ни сусѣдъ сусѣду не уламляше хлѣба; не бысть милости межи нами, нъ бяше туга и печаль, на уличи скърбь другь съ другомъ, дома тъска, зряще дѣтии плачюще хлѣба, а другая умирающа. И купляхомъ по гривнѣ хлѣб и поболшю, а ржи 4-ю часть кади купляхомъ по гривнѣ серѣбра; и даяху отци /л.114об./ и матери дѣти свое одьрень ис хлѣба гостьмъ. Се же горе бысть не въ нашеи земли въ одинои, нъ по всеи области Русстѣи, кромѣ Кыева одиного. И тако ны богъ възда по дѣломъ нашимъ.
В лето 6739
Того же лѣта откры богъ милосердие свое на нас грѣшныхъ, створи милость свою въскорѣ: прибѣгоша Нѣмьци и-замория съ житомь и мукою, /л.115./ и створиша много добра; а уже бяше при конци городъ сии.
1