Фантастический роман "И настанет новый рассвет".
Читайте Главу 1, Главу 2, Главу 3, Главу 4, Главу 5, Главу 6, Главу 7, Главу 8, Главу 9, Главу 10, Главу 11 романа "И настанет новый рассвет" в нашем журнале.
Автор: Анастасия Цветкова
Побег
Николас никогда не запирал дверей: в любой момент мог зайти человек, нуждающийся в помощи. Двери его просторных владений не закрывались даже на ночь. Об этом знали все, но еще ни разу никто не воспользовался этими знаниями в злых целях, хотя в многочисленных шкафчиках было немало ценного, а жил лекарь в самой уединенной части замка.
Вот и этот день не стал исключением. Николас уже давно спал, когда дверь с жутким грохотом ударилась о стену, словно кто-то открыл ее ногой с разбега. Мужчина подскочил, резко просыпаясь, и осторожно выглянул в комнатушку, в которой принимал больных. На пороге стоял запыхавшийся Линус, опирающийся на косяк.
— Что-то случилось, сир? — потрясенно спросил лекарь.
— Николас, ты должен мне помочь, — голос принца дрожал. — Мне кажется, он долго не протянет.
— Кто? Что-то с вашим отцом?
— Нет, конечно! — Линус нахмурился и доверительно сообщил: — Я знаю, ты меня не выдашь. Тот парнишка… Он сейчас в моей комнате. Он ранен, ему срочно нужна помощь. Но никто не должен знать о нем!
Уже на пути к своим покоям Линус стал нервничать намного заметней: кулаки сжимались и разжимались, взгляд блуждал по сторонам, а губы превратились в тонкую прямую линию. В эти минуты Линус выглядел намного суровее, чем обычно. А когда у своей комнаты он обнаружил стражников, совсем уж непривычно огрызнулся:
— Вам что было велено? Прочь отсюда!
Внутри царил уютный полумрак. Пламя свечей слегка подрагивало от ветерка, врывающегося в открытое окно, балдахин был запахнут, скрывая раненного от посторонних глаз. Николас быстро приблизился к кровати, услышал, как Линус закрыл дверь, и откинул тяжелую ткань. Перед ним лежал парень, весь в крови, забытый беспокойным сном. На лбу у него выпала испарина, дыхание было громким и рваным.
— Так это ведь он мне помогал, когда вы были в лихорадке. А теперь и его лихорадит. Что же с ним приключилось? — потрясенно выпалил Николас, склонившись над парнишкой.
— Отцовские отряды с ним приключились, — мрачно ответил Линус. — И, похоже, он угодил в капкан.
— Его нужно ко мне. Здесь я ничего не могу с ним сделать. Сейчас позовем парочку стражников, они помогут его перенести…
— Ты спятил? Какие еще стражники? — принц сурово уставился на растерявшегося лекаря. — Он же номад. Его прикончат прежде, чем донесут до тебя.
— Номад?..
— А ты думаешь, все нормальные друзья влезают в окно? — Николас хотел было что-то ответить, но Линус прервал его: — Прошу, помоги. Он ведь ни в чем не виноват.
— Но он же номад!
— Ты веришь слухам?!
От громких выкриков Алан проснулся и застонал. Его голова просто раскалывалась, нога ныла еще сильнее, чем накануне, а в горле противно першило. Синяки под глазами резко выделялись на бледном лице, а взгляд был каким-то обреченным. Линус мигом метнулся к нему.
— Ты как?
— Помирать пока не собираюсь, — Алан через силу улыбнулся. — Во всяком случае не на этой шикарной кровати. Жалко ее.
— Какой же ты идиот, — облегченно вздохнул Линус, а после перевел взгляд на лекаря: — Николас… Если твои принципы не позволяют помочь номаду, то хоть не говори никому ни слова.
— Слишком странным будет казаться, что я с лекарствами хожу в ваши покои, сир, — Николас задумался, глядя на раненого.
— Сир, — вдруг тихо рассмеялся Алан. А Линус смутился, хотя не знал, от чего сильнее: от того, что позволял номаду так панибратски с собой разговаривать при посторонних, или того, что Николас обращается к нему «сир», хоть так и положено. Из раздумий его вырвал рваный выдох. Алан закашлялся, прикрываясь рукой.
— Сир, — начал лекарь, но запнулся, так же смутившись. Прочистив горло, он продолжил: — Я, конечно, постараюсь ему помочь, но только из глубокой привязанности к вам. Боюсь, если король узнает об этом, я не смогу вас прикрыть.
— Об этом не беспокойся, — благодарно улыбнулся Линус. — Если пойдет молва, скажи, что я до конца не отошел от срыва. Никто же не будет докапываться, какие именно склянки ты сюда носишь.
Несмотря на опасения, слухи так и не разошлись. Все в замке давно привыкли к странностям принца, а потому Николас, бегающий к нему в комнату несколько раз в день, никого не удивлял. Алан первые дни капризничал, как маленький ребенок, отказываясь пить горькие лекарства от простуды; Николас с подозрением относился к неожиданному пациенту; Линус старательно изображал больного и не впускал в комнату никого, кроме Николаса.
На третий день у принца начала ужасно болеть шея: спать приходилось в кресле. Не сгонять же больного с кровати, на которой тот блаженно распластался. Страх постепенно отпустил Алана, и он даже начал наслаждаться своим положением. Но каждое утро все удовольствие смывала вина, стоило ему только взглянуть на зевающего и потирающего шею Линуса.
— Я тут подумал, — подал голос номад, когда очередной день подошел к концу, — почему бы тебе не перестать спать в кресле? Кровать же большая.
— У-у-у, хочешь меня совратить? — усмехнулся Линус. Алан тут же залился румянцем, отвернулся и затараторил:
— Я на самом краешке лягу, да ты даже не заметишь меня. И вообще, я как лучше хотел! Мне и так стыдно, что я тут… А ты! Да я… Зачем ты так? Твоя шея, а ты… Я…
— Тише-тише, — беззлобно рассмеялся принц, глядя на отчаянно краснеющего друга, захлебывающегося словами. — Ты всегда так смешно смущаешься.
— Ты изверг, — заключил Алан и уткнулся лицом в подушку.
Линус осторожно лег рядом, уставился на протянутую над головой ткань и почувствовал себя крайне неуютно. В последний раз он делил кровать с кем-то, когда ему было четыре: разразилась небывалая гроза, и Линус, до смерти перепуганный, прятался в комнате тетушки. Сейчас же все было по-другому.
— Знаешь, — вдруг снова заговорил Алан, поворачиваясь к Линусу, — Лимьена знала, что что-то случится. Она часто предсказывает всякие неприятности. В деревне многие думают, что она ведьма. А я думаю, что это слишком грубо.
— А нападение на тебя она тоже предвидела?
— Не нападение, а просто что-то нехорошее. И она дала мне эту дурацкую пластинку. Мол, она мне поможет.
— Как я посмотрю, не особо-то помогла, — разочарованно вздохнул принц.
— Я в ее отражении увидел этих вояк. Если бы не увидел, все могло закончиться гораздо хуже… Гевор, наверное, думает, что я наконец-то помер.
— Наконец-то?! — Линус потрясенно взглянул на номада.
— Угу. Он с самого моего появления в их деревне этого ждет. Везде я чужой. Номады презирают, потому что я «благородного» происхождения. А в Даринге все считают, что я номад, и хотят убить. Замкнутый круг.
— Я не хочу тебя убить, — Линус смотрел на хмурого Алана и пытался понять, как он вообще смог сохранить в себе эту искреннюю любовь к жизни.
— А Николас хочет.
— Если бы хотел, уже убил бы.
— Не каждый, кто хочет убить, может убить. Николас вот хочет, но не может. Кишка тонка. Таких издалека видно. А Гевор хочет и может… Ты знаешь, он убил собственного сына и его жену за то, что они хотели перейти на сторону короля. В итоге Лимьена осталась сиротой и стала жить с дедом и бабушкой — Келленом и Соти. Келлен был в бешенстве, это и понятно. Бедные старики души не чаяли в дочери, а Гевор просто… А потом появился я. Если бы не Соти, Гевор отдал бы меня вашим воинам так же, как и мою мать. Мне кажется, его никто не любит. Уважают, да. Но не любят.
— Какие у нас с тобой прекрасные разговоры на ночь, — горько усмехнулся Линус.
— Ну ничего, скоро смогу ходить и уйду. Будешь снова засыпать под милые колыбельные своих стражников, — Алан широко улыбнулся.
— Они не поют мне колыб…
— Поют, я сам слышал. Не факт, что тебе, но поют, — Линус устало закатил глаза.
— Доброй ночи, Алан.
— А ты бы перестал со мной общаться, если бы я убил кого-нибудь?
— Доброй ночи, Алан.
— Ну правда, — номад выглядел по-настоящему этим озабоченным, и Линус, покачав головой, усмехнулся.
— Я бы тогда даже не взглянул на тебя, — устрашающе произнес принц, отворачиваясь и начиная смеяться.
— Я вообще-то серьезно, — Алан сложил руки на груди и насупился. — Послушай, Луг… А ты не спрашивал у Ричарда о моих родителях? Ну, может, он упоминал о них? В смысле, конечно, прошлого не вернуть, но вдруг они еще живы? Есть же хоть какой-то шанс? Может, они на каторге или за морем на войне? А я просто не узнал их, когда забирал детей с Северного.
— Я не спрашивал, — соврал Линус. Он крепко зажмурился, поджав губы. Как мог он признаться? Как вообще можно сказать такое человеку прямо в лицо? Принц услышал разочарованный вздох и, подумав, предложил: — Можно завтра поговорить с ним. Ты спрячешься где-нибудь, а я спрошу.
Линус был уверен, что Ричард вновь уйдет от ответа, а потому не переживал. С самого утра Алан был как на иголках. Он нервно хромал по комнате, заложив руки за спину и рассуждая о возможных тайнах короля. Линус задумчиво глядел в окно, слушая вполуха друга и начиная всерьез опасаться предстоящего разговора.
После обеда принц улучил подходящий момент, когда Ричард вернулся в свои покои, и, собравшись с мыслями, постучал. Дверь открылась почти сразу же. Король выглядел удивленным и странно уставшим. Прошедшие месяцы будто добавили ему пару десятков лет.
— Отец, я… Тебе не кажется, что пора все-таки поговорить? О Льюисе и тех вещах, что связаны с той комнаткой? Думаю, хватит уже изводить нас обоих, — Линус говорил тихо и неохотно, словно наперед точно зная, что разговора не состоится.
Но, к его удивлению, Ричард отошел в сторону, пропуская сына внутрь, и молча направился к дверце, ведущей вниз, к комнате с таинственным сундуком и картиной. Алан проскочил следом за Линусом и притаился на лестнице так, чтобы он мог все прекрасно слышать, а самого его видно не было. И в этот момент принц понял, что пути назад нет.
— В этом сундуке хранятся некоторые вещи Джонатана, — голос короля был хриплым, движения медленными и скупыми. — Несколько кинжалов, плащ и дневники. Храню их, чтобы помнить про свои ошибки.
— Какие? — Линус покосился на отца.
— Дослушай до конца… Джонатан не хотел, чтобы эти вещи хранились тут. Он хотел их уничтожить, но я не позволил. А позже положил сюда все, что осталось от Льюиса и его семьи: его лук, ожерелье милой Гиды и нож. Льюис сделал его для своего сынишки: тот с детства вырезал из дерева всякие побрякушки… Ты знаешь, Льюис был моим близким другом, я уважал его, любил, как брата. Он был прекрасным человеком, лучшим из всех, кого я когда-либо знал. У него было слишком сильно развито чувство справедливости и человеколюбия. Единственным человеком, с которым он всегда ссорился, был Джонатан. Их взгляды почти никогда не совпадали. Ты, наверное, и не помнишь его, но именно он учил тебя читать и писать, он привил тебе любовь к нашему народу.
Я должен признаться, что на Северном мысе у нас… Что-то вроде рабочей деревни. Люди добывают там дерево и золото. Льюис был против, и конфликты становились основой наших отношений. Он никогда не отступал от своих принципов. А потом…
У меня долго не было детей, Льюис был еще слишком молод для этого, а другие мои приближенные не внушали мне особого доверия. После моей смерти могла начаться настоящая грызня за престол, и поэтому мы начали готовить Отиса к бремени правителя. Ему было около четырех. Джонатан так страстно принялся за его воспитание, что вырастил из мальчика настоящего фанатика, верящего, что его предназначение определил сам Таранис. На этой почве Льюис и Джонатан крупно поссорились. Эта вражда не прекращалась несколько лет.
А когда у меня появился ты, я совсем обезумел от страха. Я боялся, что другие претенденты на трон могут навредить тебе. Все они были старше тебя на много лет, были сильнее и жестче. Постепенно этот страх затмил мой разум. И Джонатан предложил мне кое-что… И я до сих пор кляну себя за то, что согласился. Он начал медленно истреблять этих детей…
Паника разрасталась с небывалой скоростью, но никто так и не смог вычислить убийцу. Никто, кроме Льюиса. Правда, произошло это уже слишком поздно, чтобы он мог нас остановить и образумить. К тому времени у него родился ребенок, и Льюис просто пришел и спросил: «Моего сына вы тоже собираетесь убить?» Мы были в полнейшем замешательстве и ужасе. А Льюис был в бешенстве. Он грозился рассказать правду, а когда Джонатан предложил сотрудничество, просто развернулся и ушел.
Именно тогда я принял самое ужасное решение в своей жизни… Мы решили выставить Льюиса убийцей. Мол, он расчищал дорогу своему сыну. Я думаю, ты догадываешься, что за этим последовало. Ослепленные ненавистью, мои соратники пошли на Льюиса с оружием. Сам он не спасся, но его жена с сыном смогли убежать. Мне докладывали, что парнишка остался у номадов. А Гиду настигли и привезли назад. Я велел отправить их на Северный, но с ними расправились почти сразу же, как выехали за пределы Даринга.
Гнев вскоре поутих, но вся эта пролитая кровь тяжким грузом лежит на моем сердце. Я так и не смог простить себя за все, что натворил.
Линус не мог найти слов. У него по лицу ходили желваки, кулаки сжимались до белых костяшек, а дыхание было шумным. Он больше походил на разъяренного быка, готового сорваться в любую минуту. До его слуха донесся тихий всхлип.
— Ты монстр, — Линус с ненавистью посмотрел на Ричарда и отступил назад, к лестнице, — и ничто не сможет тебя оправдать.
Оставив отца в комнате, принц понесся прочь. На лестнице он столкнулся с совершенно потерянным Аланом. Порывисто обняв его, Линус схватил парня за руку и потащил за собой на выход. Собственное жилье казалось принцу враждебным, гадким, и не было никакого желания оставаться здесь еще хоть несколько минут.
Пока по его распоряжению готовили двух скакунов, Линус с опаской глядел на друга. Алан смотрел в пол, шмыгал носом и держался мертвой хваткой за рукав Линуса, будто боялся, что тот вдруг исчезнет.
— Мне так жаль, — искренне протянул принц.
— Я был готов к чему-то подобному. Точнее, что они мертвы, а не к этому всему, — Алан сделал неопределенный взмах свободной рукой. — Бедные люди… Сколько же детей они погубили?
— Около семи.
— Это просто ужасно, — он посмотрел на Линуса с отчаянием. — Не представляю даже, каково тебе.
— Ощущение, что я никогда не знал того, кого считал самым близким человеком. Думаю, Отис все это знал. Он хотел, чтобы я узнал все как можно быстрее.
— И что теперь?
— Нужно переговорить с Гевором. Пора прекращать эти бесчинства. Разнесем каторгу, а там посмотрим…
Отис стоял на защитной стене и курил, наслаждаясь последними лучами солнца. Его внимание привлекло странное оживление в городе и два всадника, в спешке покидающих город. Мужчина распознал в одном из них Линуса и самодовольно ухмыльнулся. Дело оставалось за малым.
Новые главы романа "И настанет новый рассвет" публикуются три раза в неделю по вторникам, четвергам и субботам.
Нравится роман? Поблагодарите Анастасию Цветкову денежным переводом с пометкой "Для Анастасии Цветковой".