На жизнь моего поколения пришелся тектонический разлом. Судьбы всех советских людей – а я был сугубо советским человеком – кардинально изменились. Нас размазало по всему экономическому спектру. Один мой сокурсник стал миллиардером и владельцем крупного банка, довольно близким к Путину - его фамилия Фридман, если кому интересно. Другой сокурсник звонил мне недавно, жаловался, что встал на биржу труда, для него сейчас сто рублей – деньги, сидит без работы. А я?
Я где-то в середине этого пёстрого спектра. Сижу сейчас в своей двухэтажной квартире на берегу Средиземного моря и размышляю о превратностях бытия. Хорошо ли, что распался Советский Союз?
Закономерно!..
Общество, в котором люди, считавшиеся успешными, украшали свои серванты пустыми бутылками и банками из-под западного спиртного, потому что там были загадочные иностранные буквы, было обречено на поражение.
Знаете, я в конце девяностых побывал на рублёвской даче у внука Брежнева - Андрея (как-нибудь напишу про сие посещение отдельно). Это была ныне приватизированная, а когда-то казённая дача высшей советской элиты. Здесь в туалете между делом всё ещё висел ремень, на котором Леонид Ильич Брежнев правил свою опасную бритву!.. И что же собой представляла этот объект, недостижимый для любого советского обывателя - дача кремлёвского небожителя, в которой простой человек побывать никогда в жизни не смог бы, будучи второсортным существом? (Я не оговорился, именно второсортным - как по сравнению с членами ЦК и Политбюро, так и по сравнению даже с самыми обычными гражданами капиталистических стран, ибо ни к партийным бонзам, ни в гостиницу «Интурист» туземного совка просто не пускали.)
Я вам отвечу… Это был небольшой деревянный дом с маленькими комнатами и камином, стоящим в проходной комнате. Ни сауны в доме, ни уж тем более бассейна. У меня сейчас дача лучше и по площади больше, я уж не говорю о дворцах с башенками, каковые раскиданы по всему Подмосковью.
И это не было партийной скромностью. Как не были ею продуктовые пайки с «сухой колбасой», выдаваемые партийным бонзам. Это было свидетельством убогости! О чём говорить, если в стране была дефицитом обычная еда – и она доставалась лишь избранным. А сегодня эта самая некогда вожделенная, а ныне обычная красная икра или уже упомянутая сухая, как её называли наивные совки, колбаса валяются в любом магазине тоннами – бери, не хочу!
Как могло общество без экономики соревноваться с нормальным обществом, в коем экономика была? Если жизнь – это способ существования белковых тел, то экономика – способ существования социальных организмов. И экономика – второе имя рынка. В СССР рынка не было… Соответственно, в теле СССР жизни не было, Совок напоминал зомби или труп, который дергали за ниточки из Госплана, чтобы его мёртвые конечности шевелились, создавая видимость жизни. Страна на ручном управлении не могла сравниться со страной на автоматическом управлении как не может сравниться обструганная деревяшка с живым ростком дерева.
Капитализм – это общество, в котором решения принимаю миллионы центров, миллионы акторов, самостоятельно решающих, что им производить, что им купить, у которых есть выбор.
Социализм – общество без выбора, в котором решения за всех – что им есть, носить и почём покупать товары – принимаются горсткой бюрократов в серых костюмах. Ясно, что такой социальный франкенштейн выжить не мог. Слишком примитивная конструкция практически без обратных связей – в сравнении с живой тканью рынка.
Поэтому теплым апрельским вечером, под легким ветерком с запахом моря мне ничего не остаётся делать, кроме как быть счастливым. И слегка сочувствовать тем, кто счастливым стать не смог, даже обретя свободу.