Память об ужасах Великой Отечественной войны не стирается и не тускнеет с годами. Люди помнят смерть близких, бомбёжки, пожары, голод. Страшные воспоминания о военных преступлениях хранят люди, чьё детство прошло в фашистских лагерях.
Счастливое детство
— Я столько пережила, хватит на пять горьких судеб, — утирая слёзы, начала свой нелёгкий рассказ наша землячка малолетняя узница концлагерей Ирина Наумовна Полуновская.
Ирина родилась в интеллигентной учительской семье. Папа Наум Михайлович окончил гимназию в посёлке Погар Харьковской области, получил два высших образования, преподавал в школе физику, математику, а также английский и немецкий языки. Мама Александра Яковлевна — учитель литературы и русского языка. До войны семья жила в красивом селе Брынь Смоленской области. Потом отца направили работать в село Хотьково Калужской области, которое стояло на Екатерининском тракте. По обе стороны простирался огромный лес, с одной — плакучие берёзы, с другой — рослые ели. Назначили Наума Михайловича директором школы, мама продолжала работать учителем. Уважаемая семья воспитывала детей — Володю, Ирину и Эвелину. Жили при школе в двухкомнатной квартире. Любимую дочку Ирину отец возил в Дома отдыха, на выставки в Москву. Ещё маленькой она побывала в Москве, Смоленске, Брянске, Козельске, Орле.
— До проклятой войны всё было очень хорошо, — рассказывает Ирина Наумовна. — Папа — самый лучший человек на свете. Детей любил, добрый, простой, умный, интеллигентный.
Нежданное горе
В октябре 1941 года фашисты оккупировали Брянск и двинулись на Москву. В лесу собирались партизаны. Зарплату учителям перестали выдавать. С наступлением холодов стали бомбить Хотьково, разбили пекарню, завод, школу и больницу. Мать с детьми переехали в другой дом. Но и там семья не убереглась. Снаряд попал в дом. Маму похоронили, ей было всего 37 лет. Иру дважды ранило, до сих пор остались шрамы на лице. Перед тем, как немцы заняли село, прошли финские карательные отряды, убивая мужчин. С криками «Пан-партизан!» вешали, душили, расстреливали, кидали в колодцы. Не щадили даже младенцев. Пришла и ещё одна печальная весть: в Погаре немцы расстреляли бабушку и дедушку за то, что они скрывали в подвале раненого партизана. Наступила холодная зима. Приходилось укрываться в одном тесном подвале нескольким семьям. Немцы порой кидали что-нибудь съестное. Мучили холод, голод и сырость. Соседка шестидесятилетняя Анна Дмитриевна Стельмакова с дочкой Марусей присматривали за девочками, а Володя ушёл с отступающей Красной Армией.
— Как сейчас помню, обнял трубу полевой кухни и долго на прощание нам махал рукой, больше мы его не видели, — плачет Ирина Наумовна.
Неопределённость
7 января 1942 года пожилая женщина вспоминает как самый страшный день в её жизни. Утром фашисты построили всех около пруда и приказали идти по дороге в сопровождении полицая, двух подвод и саней. Двинулись в путь. Позже узнали, что папа с деньгами доехал до областной границы. Ему сообщили ложную весть: жена погибла, а дети в концлагере умерли. Он ушёл добровольцем на фронт и в 1943 году погиб. Люди шли пешком в сорокаградусный мороз. Тётя Нюра несла маленькую Лину на руках, на санки погрузила узел с вещами. Немец выкинул поклажу в сугроб. Женщина кинулась за вещами, её ударили, она упала. Девочки помогли тёте встать, и побрели дальше. К ночи подошли к сараю. Нашли колхозные гурты, засыпанные снегом. Женщины принесли мёрзлую картошку. Разложили костёр, запекли. Нагревшись, картошка превратилась в жижу, которую и ели. Спали на соломе. Как рассвело, продолжили путь, так шли три дня. Лина натёрла мёрзлыми одеревеневшими валенками ножки, хлюпала кровью. Тётя мазала слюной и бинтовала тряпками. На станции Выгоничи Брянской области людей загнали в товарники и перевезли в посёлок Урицкий. Там находился сортировочный концлагерь, разместили всех в бараки. В каждом по три яруса деревянных нар. Четыре барака в одну сторону для эвакуированных и четыре в другую — для военнопленных. А между бараками — навес.
Выстояли
Так начались долгие дни испытаний: жесткие нары, издевательства, голод, холод и болезни. Вечерами под навесом встречались военнопленные с эвакуированными. Пленные варили картофельные очистки, жарили на костре кожаные подошвы и ремни.
— Ели сами, нам не давали. У нас была только одна радость. Мы могли стоять в сторонке и нюхать, а запах был как у копчёного мяса, — вспоминает наша героиня.
Немцы очень любили конину, жарили мясо, делали котлеты. А из внутренностей варили баланду для заключённых. Добавляли туда сено, вику (растение семейства бобовых, используют для корма), лошадиный корм и раздавали измождённым людям. Баланда с запахом навоза и пайка лошадиного хлеба — вся еда. Сначала стоял жуткий стон от голода, потом стало тише — люди умирали. Утром проезжали немецкие подводы и десятками увозили мёртвых. Пленных не купали, вскоре люди стали страдать от вшей. Начался сыпной тиф. Немцы перестали заходить в бараки, очень боялись заболеть. Сначала слегла Лина, потом Ира и тётя Нюра. За больными ухаживали советские пленные. Заваривали сосновую и еловую хвою и поили три раза в сутки.
Чтобы выбрать крепкую рабсилу, немцы построили кирпичную печь, вокруг которой сделали узкий коридор. Каждую субботу топили печь и по коридору дважды прогоняли эвакуированных. Жар стоял невыносимый. У людей обгорали ресницы, волосы, и были слышны тихие хлопки — так лопались вши. Того, кто выходил сам, размещали в один барак, кто падал — уносили в другой «на умирание». Девочки с Анной Дмитриевной устояли, и вскоре их в товарных вагонах повезли в концлагерь. Дали в дорогу полбулки настоящего хлеба и консервы.
Освобождение
Через два дня вагоны остановились на полпути в Латвии. Много людей согнали в Саласпилсский концентрационный лагерь. Ирине присвоили номер 425, а Лине — 424. Кормили той же баландой, купали водой из шланга. Время от времени у детей брали кровь, после чего давали две пайки хлеба. Время шло, уже наступил 1944 год, девочки слабели и не могли ходить, ползали на четвереньках.
Один из дней Ирине очень хорошо запомнился. Тогда вахтёр тихо сказал:
— Наши близко! Девочки, я вас по четыре ночью буду перевозить на лодке через Даугаву в лес. Сегодня немцы пригонят машины и будут давить бараки вместе с людьми.
Ограждение лагеря было двойное: сетка под напряжением. Сквозь дыры девочки осторожно выбрались на свободу, переправились через реку и ждали в можжевельнике затишья.
— Мы с Линой залезли в кусты и легли. Стоял страшный гул. Самолёты летали, немцы танками давили бараки. Тишина наступила только часам к 10 утра. Когда девочки увидели советских солдат, не помня себя от радости, кинулись к ним, обнимали, целовали ноги. Бойцы сами грязные, замусоленные шинели в крови, но такие счастливые.
Домой!
Около пятидесяти детей разместили в здании детского дома. Наварили картошки, дали прессованный хлеб, консервы. Несколько месяцев Ирина провела в детдоме. Девочки многому научились: работали в поле, жали серпом, цепами рожь молотили, стояли на возу, косили, пряли, ткали, шили тапочки и платья из немецких парашютов. Продолжили учёбу. Заготавливали красные чернила из свеклы, а чёрные из шишечек листьев дуба. Писали между строк на брошюрах Сталина и Ленина. Одна книжка была на весь класс. Конечно, бывшие заключённые ждали возвращения на Родину. Когда повилась такая возможность, на поезде добрались до родных мест. Маруся пошла искать родственников в Ульяновский район. Ирина с котомкой за плечами по шпалам направилась в Хотьково, там жила мамина родная сестра Галина. Без отдыха прошагала 12 км. В котомке несла новые парусиновые тапочки, чтобы прийти к родным в чистой обуви. Когда увидела своё село, ужаснулась — Всё разбито! Ничего нет! Ни школы, ни завода, кругом бурьян! Ни одной живой души! Блуждала по селу и с трудом нашла свою тётю. Когда Галина Яковлевна увидела племянницу, то едва узнала её — настолько повзрослевшей и измученной была девочка.
Жизнь продолжается
Ира стала жить с тётей, выучилась до 10 класса. Помогала по дому, доила корову, работала в огороде, сама сделала деревянную изгородь. После окончания школы поступила в Калужский учительский институт, потом училась на физмате в столичном университете. Со временем Лина тоже вернулась домой и стала жить с сестрой. Получив образование, Ирина пять лет работала учителем математики в селе Сяглово Калужской области, в 1957 году по комсомольской путёвке поехала осваивать целину. Проработала 24 года учителем, завучем и директором в школах города Осинники Кемеровской области. Там же вышла замуж за Александра Ивановича, который по специальности был горным инженером, работал в шахте. Воспитали дочь Ларису и сына Сергея. Сейчас у Ирины Наумовны есть внучки Милена и Эля, внук Александр и правнук Саша.
Ирина Наумовна награждена знаком «Ударник девятой пятилетки», медалями «За трудовое отличие», «Ветеран труда» и другими наградами. В 1981 году переехали в Михайловск. Работала в детских садах и учителем математики в третьей школе. Всего за её плечами 50 лет педагогического стажа. Ирина Наумовна в 85 лет побывала на могиле своего отца. Он погиб в бою за освобождение Смоленска. А недавно случилось горе — умерла родная сестра Эвелина, которая проработала в детском саду № 1 Михайловска более 30 лет.
— Дорогие мои, бережно храните память о тех, кто пал на полях сражений, погиб от голода и холода в застенках фашистских концлагерей. Пусть в ваших сердцах останется искренняя гордость за тех, кто подарил нам право на жизнь и свободу. Наш священный долг — сделать всё возможное, чтобы никогда не повторились ужасы мировых войн, которые пережили люди старшего поколения, — таким обращением к молодёжи завершила свой рассказ Ирина Наумовна.