- Короткими перебежками, в атаку вперед! – проревел, подняв над головой ППШ, командир мотострелковой роты.
Из-за деревьев отовсюду повыскакивали пехотинцы, обмундирование местами порвано и перепачкано грязью, лица тревожны, но в то же время полны решительности.
Наш 36 артиллерийский полк застрял на правом берегу реки Одер, на левом - деревушка Эйхенрид и это был мощный укрепрайон немцев. До нее было несколько сотен метров, но немцы отчаянно оборонялись и обложили нас настолько сильным огнем из всех орудий, что голову нельзя было поднять.
Смелый рывок пехотинцев захлебнулся почти сразу - не пробежав и пятидесяти метров, плотный пулеметный огонь заставил их, кого куда, вжаться в землю. Немцы били очень точно и практически обездвижили красноармейцев. Кому-то повезло упасть в воронки от разорвавшихся снарядов, но я отчетливо запомнил тех двух несчастных, чьи тела заплясали в ужасающем танце смерти, когда в них, находившихся на открытом клочке земли, попала немецкая очередь. И хотя на этой проклятой войне я не раз видел, как гибнут мои товарищи, при виде их разорванных пулями шинелей и застывших, теперь уже спокойных лиц и остекленевших глаз, мороз пробежал скоростным поездом по позвоночнику, заставив, поежившись, невольно втянуть голову в плечи.
Мотострелки оказались в смертельной ловушке, ровные строчки земляных фонтанчиков ложились все ближе и ближе к залегшим солдатам, не давая им сдвинуться ни на метр.
- Баста! – вдруг пробасил мой командир расчета сержант Смирнов:
- Не могу я больше смотреть на это безобразие! Сережа, Витя, идите сюда! - махнул он нам рукой. Сейчас будем бить гадов!
Мы с Серегой-заряжающим тревожно переглянулись. В мотострелковой роте воевал лучший друг Леши Смирнова, наш сержант был очень опытным воином, но неужто сейчас, видя, как немецкие пулеметчики уносят жизни одного за другим бедных пехотинцев, решил так же, как и они в открытую пойти на врага?
- Слушайте, братцы, - начал сержант, когда мы перекатились к нему, - сейчас разбираем наш миномет. Ты Серега берешь плиту, ты Витя, - указал Смирнов на меня, - двуногу понесешь. Я ствол потащу. Каждый берет по ящику с минами, и во-о-о-он через тот холм слева к реке, переправляемся вплавь через Одер и прямиком под этими треклятыми пулеметными гнездами окажемся, там их пули нас не достанут — это их слепая зона. Разворачиваем миномет и разносим в щепки все их укрепленные точки.
Внимательно выслушав, мы с Серегой молча кивнули и принялись разбирать миномет и подтаскивать ящики со снарядами.
- Утопните же, хлопцы. Миномет то сколько весит, да еще со снарядами, - глухо отозвался кто-то со стороны, - Не глупи сержант, скоро должна авиация подлететь.
- Нашей авиации сейчас тоже не сладко, - парировал за Смирнова Серега-заряжающий, закидывая тяжелый диск плиты миномета за спину.
- И пока летчики к нам прилетят, немчура и ребят наших всех перебьет и мост через реку взорвет.
Спустя несколько минут мы, согнувшись в три погибели, начали подходить к реке по большой дуге, в обход зоны видимости немецких пулеметчиков. Дышать было трудно, двунога за спиной то и дела съезжала вперед, гулко стуча по каске, руки все сбиты и в кровавых мозолях от тяжелого ящика с минами, ремень от винтовки, перекинутый через шею, жутко натирал.
Наконец мы вышли к берегу Одера. Теперь осталось незамеченными переплыть на левый берег, а коли увидит нас немец, то все, пиши пропало, тогда наверняка останемся на дне этой реки.
Январская вода была жутко холодной, жгуче обожгла все тело, через вмиг намокшее обмундирование, дыхание резко перехватило. Плыли тяжело, двунога, ящик и винтовка тянули ко дну, я видел, как мои боевые товарищи то и дело, то уходят с головой под воду, то выныривают, жадно хватая ртом воздух. В какой-то момент мне почудилось, что ногу сводит судорога.
«Нет! Только не сейчас! Нужно доплыть! Нужно доплыть…», - отчаянно запульсировало в голове.
И вот, когда до берега оставалось с десяток метров справа от меня что-то противно просвистело, а затем булькнуло. А через мгновение еще. И еще. По нам вели огонь.
- Поднажми, братцы! – захлебываясь выкрикнул Леша Смирнов.
Под градом пуль мы из последних сил, окоченевшими руками и ногами, загребли еще сильнее. И вскоре вот он! Спасительный берег. Но на горизонте уже немцы, и они бежали в нашу сторону.
- Я беру их на себя! – проревел Смирнов, скидывая с себя ствол орудия, - собирайте миномет!
Я видел, как сержант ловко, в несколько кувырков залег в стороне от нас, и в тот же миг его винтовка ритмично застучала. Мы с Серегой ринулись к миномету. Плита, двунога, ствол - готово! Дрожащими от холода руками вскрыли ящик.
- По немцам, дальность 300 метров, - кричал Смирнов, не прекращая стрелять, - ого-о-о-онь!
Мина из рук заряжающего плавно скользнула в ствол орудия, мы пригнулись и тут же она с хлопком полетела в сторону врага и разорвалась прямо в центре шеренги нападавших. Послышались истошные крики раненых.
- Ай молодца! – наш командир расчета перекатился ближе к нам.
- Серега, левее 20, добьем гадов!
Хлопок. Протяжный вой. Взрыв.
- Пулеметное гнездо, дальность 500 метров, выше 40, огонь!
Хлопок. Протяжный вой. Взрыв.
- Укрепленная точка, изба, дальность 400 метров, выше 20, огонь!
Хлопок. Протяжный вой. Взрыв.
Всего в тот день мы уничтожили три пулеметные точки и около взвода гитлеровцев.
- Молодцы ребятки, - когда наступило небольшое затишье, сержант Смирнов присел на корточки и принялся сплевывать забившийся в рот песок, - спасли мы братьев.
Я огляделся вокруг. Наш полк, наконец смог сдвинуться с места, вдалеке я увидел силуэты массивных буксируемых гаубиц, зашипели подъехавшие «Катюши», в небе над Эйхенридом загудели самолеты, а уцелевшие мотострелки с криками «Ура» перебегали через мост и уже входили в деревню.
Лица их по-прежнему были полны решительности.
Послесловие.
- Кто не работает, тот ест!
-А компот??
- Шурик, может не надо?
-Надо Федя! Надо!
«Операция «Ы» и другие приключения Шурика», 1965 г.
Заслуженному артисту РСФСР и Герою Великой Отечественной Войны Алексею Макаровичу Смирнову посвящается.