Одна из известных финских женщин-политиков в интервью десять лет назад сказала: «На Финляндию и финнов смотрят, их слушают, пробуют, измеряют, критикуют, оценивают, благодарят, упрекают, ненавидят, ими восхищаются. О Финляндии до последнего времени знали очень мало». Прошло от сказанных ею слов десять лет, за это время изменилось достаточно: русских туристов, бизнесменов, гостей, студентов… перебывало в Финляндии столько, что их число перешло давно миллионный рубеж.
Здесь, действительно, нет того, что может броситься русскому туристу в глаза: роскошь одних и нищенство других.
В Финляндии четко выраженный средний класс с определенным уровнем, который может позволить себе спокойно жить, воспитывать и образовывать детей, работать и отдыхать.
В Финляндии нет нищих, нет развалюх, в которых вынуждены жить люди, здесь социальная гарантия, что завтра не останешься без куска хлеба.
Но статья не об этом вроде?
Как раз об этом и есть, поскольку сюда, в основном, едут туристами не те, для которых Куршевель — место отдыха и развлечений, а те, которые накопили средства трудом и хотели бы отдохнуть от того напряжения, от которого никуда не деться в России.
И какой бы хорошей ни была дача у русского человека, от действительности трудно уйти, живя в ней, от того, когда тебя окружает все то, что есть, если только не оградить себя двухметровым забором от мира. Но какой же это отдых?
Если кто знает хорошо русского писателя Чехова, то может вспомнить, как он гениально в своих произведениях подводит читателя к мысли, как сами люди приходят к скудости жизни , как «умирает» постепенно сад, и это было уже тогда, на рубеже двух веков.
Генетически тоска русского человека по уходящему становится все острее, если не растеряны эти гены в сложном русском пути, и та старая Россия в генетической памяти представляется его взору, когда он первый раз проезжает по спокойной финской дороге, оглядывая с недоумением мирно пасущихся коров и лошадей, на хутора, спрятавшиеся в лесу, на желтое цветущее поле. Он с удивлением вдруг обнаруживает, что весна может быть чистой и снег исключительно белым, и из озера можно выпить воды… Остановив машину на стоянке, чтобы размяться, он с радостью обнаруживает деревянный стол и скамейки, где можно развернуть снедь и перекусить, что кто-то подумал о нем, уставшем в дороге, и можно отдохнуть здесь, на полянке, и умыть лицо прохладной озерной водой, подивившись на чистоту берегов и открытости летних домиков на противоположном берегу.
Все заставляет отвлечься и вздохнуть полной грудью свежего воздуха вместе с ощущением, что когда-то давным-давно был здесь и чувствовал то же самое, что все вокруг до боли знакомое, но ушло на время, и вот снова вернулось только сейчас.
Это становится так близко, что трудно объяснимое чувство чуть- чуть вызывает раздражение, которое, немного погодя, уляжется в покой. И все беспокойное куда-то улетучится, и ты начинаешь отдыхать.
Чехов, так любивший красоту природы, знал, что тот останется счастлив, кто сохранит ее.
Финны сохранили, умудрились в стране высокой технологии и комфорта для жителей оставить чистоту всего того, что окружает их.
И эта страна так близко к России, что и не верится: в двухстах километрах от мегаполиса Санкт-Петербурга с такой же численностью населения, как в Финляндии, и ты уже в другом мире. И от Москвы всего-то одна ночь в поезде.
Есть расхожее мнение, что после центра Европы Финляндия кажется провинциальной страной. Никто и не спорит, что здесь много такого, чего нет в Германии и нет во Франции.
Финляндия — страна, где просыпаются твои русские гены настолько, насколько спят они в другой Европе.
Ведь не о ней тосковали русские цари и те русские люди, в которых была и остается любовь к природе, к крестьянскому миру, к тому благостному состоянию души, которая рождается именно здесь.