Тетя попросила меня написать на листе бумаги как можно крупнее: «Сдается комната» —и помельче всякие там подробности.
А у меня сессия. Я радуюсь любой возможности улизнуть на улицу. Поэтому через несколько минут с готовым объявлением, клеем и кисточкой я оказываюсь на бульваре. Погодка стоит весенняя, пригревает солнышко, в воздухе витают пьянящие запахи оживающей природы. Сижу, вентилирую легкие по системе йогов, вдыхаю свежий весенний воздух через нос, задерживаю его в легких шестнадцать секунд, затем выпускаю через рот.
Потом лениво встаю, прикрепляю объявление к спинке лавочки, отхожу на пять шагов, чтобы обозреть его с расстояния. Поворачиваюсь и вижу вместо объявления прехорошенькую девушку. Только нос у нее слишком прямой. В восемнадцать еще рано думать о женитьбе, но кое-какой огонек уже освещает черты моего будущего идеала. Хотелось бы нос немножко покруглее.
Сидит эта девушка на лавочке, спиной прислонившись к объявлению. А рядом с ней неожиданно возникает парень в очках. Он крепко обнимает ее и держит за плечо так, словно боится, что украдут.
Я к молодым людям в очках всегда относился с пренебрежением. Обычно это хлипкие, воспитанные мамой очкарики. Но этот прямо подавлял своей массой.
Они сидели и не двигались с места. Этой застывшей позе конца не было видно. Мне бы с холодной вежливостью попросить девушку приподняться, а я, сам не знаю, почему, предварительно улыбнулся ей. Видели бы вы, каким обжигающим взглядом, словно лучом лазера, пронзил меня парень. От этого взгляда чуть не расплавились стекла его очков.
— Чего улыбаешься? — спросил он голосом, таящим угрозу.
— А что, нельзя? — изобразил я на лице неподдельное удивление.
— Советовал бы воздержаться.
Он подавлял меня своей массой.
Не стоило, пожалуй, с ним заводиться. Но у меня тоже было кое-какое самолюбие.
— Видали мы таких,— сказал я.— Ваша масса может оказаться сырковой.
Он заскрипел зубами.
— Шел бы ты отсюда!.. Я же тебя раздавлю, червяк!
— От комара слышу,—сказал я, никак не желая ронять себя в глазах девушки.
Парень снял очки. Назревали события. Но девушка схватила его за руки.
— Сеня, ты же интеллигентный человек, не опускайся...
Сеня несколько раз шумно вздохнул и надел очки. Решил не опускаться.
— Ты права, Лена. Пусть он живет со всеми его недостатками и мучается. Пойдем. Тетя попросила...
Они встали со скамейки. Инцидент, кажется, был исчерпан. Но тут я увидел, что к спине девушки прилипло мое объявление. Мне бы торжествовать и захлебываться от смеха: ведь Это потеха—разгуливать по оживленным улицам с бумажкой на спине! Но жаль стало девушку. Все-таки она была хорошенькой.
Я пошел вслед за ними. Сеня заметил это и остановился. Остановился и я. Сеня опять снял очки, но тут же надел их.
—- Ну-ну, проходи, не трону...
— В регулировщике не нуждаюсь,— сказал я и продолжал стоять.
— Сеня, прошу тебя!—умоляюще сказала Лена.
Сеня снова шумно вздохнул и повернулся ко мне спиной. Они медленно зашагали вдоль бульвара.
Надо бы кончать со всей этой историей. Проще всего для меня было пойти домой и написать другое объявление, а мучаются-то пусть они... Но проснувшаяся жалость к девушке оказалась сильнее самолюбия. И у меня созрел такой план: я решил развить скорость и, обгоняя Лену, сорвать на ходу объявление» Первую часть плана выполнить было нетрудно, но когда я нагнулся, чтобы сорвать объявление, железные пальцы Сени вцепились в мою руку.
— Ну, теперь все! — сказал Сеня, в который уж раз снимая очки.— Теперь я имею моральное право...
И тут он увидел, хотя и был без очков, прилипшее к пальто Лены объявление. Он сорвал его и чуть не задохнулся от ярости.
— И не проси, Лена!—закричал он.— Теперь все!..
— Подожди,— сказала Лена и выхватила у него объявление,— посмотри, что здесь написано.
Не отпуская моей руки, Сeня опять надел очки и заглянул в объявление. Рука его разжалась. Я мог бежать, но это было ни к чему.
— Нас устраивает здесь все! — радостно загоготал Сеня, ударяя огромной ладонью по объявлению.— Ведь сейчас так трудно снять комнату...
И он пожал мне руку.
Сеня и Лена оказались молодоженами. Они были студентами и жили порознь в общежитии.
А тетка чуть не каждый день благодарит меня: уж очень, говорит, хорошие попались ей жильцы!