В 70-ые годы этот день приходил тихо, по - домашнему. Для нас, 10-13-летних пацанов, этот майский день, отличался от других тем, что на улицах появлялось много людей в военных мундирах и гражданских пиджаках, с орденами и медалями на груди. Это не были старики. Это были крепкие мужчины и женщины, седеющие, лысеющие, полнеющие, перевалившие за полувековую отметку. Такие разные и такие похожие друг на друга.
Не было парадов, шумных шествий, громких речей. Был небольшой митинг, поздравления, пионеры, цветы, «минута молчания». Слово «фронтовик» - было главным и определяющим словом того дня.
Собирались они в городском парке. Было шумно и радостно, были слезы, и объятия, были весенние цветы, и в солдатские кружки наливались «фронтовые». Мы гурьбой, с открытыми ртами смотрели на них и по-детски радовались вмести с ними.
У меня и у большинства моих друзей, своих дедов не было. Погибли, пропали без вести. Мы завидовали тем ребятам, у которых они были живы. В семидесятых, принести в класс и показать боевые ордена своего деда, было настоящей гордостью. Приносили пожелтевшие снимки, письма, погоны, пилотки, планшеты, и даже трофейные кортики.
Одноногий сосед дядя Коля, воевавший на Балтийском флоте, выходил на улицу и усаживался на скамейку. Морская «парадка» была увешена орденами и медалями, которые звонко брякали друг о друга. Положив рядом костыли, он закуривал свой «беломор» и одобрительно кивал головой на поздравления соседей и прохожих. Принявший свои «фронтовые» в двойной размере, он поблескивая слезными глазами, негромко затягивал: «...родной покинув дом, мы в дальний рейс идем, чужое море плещет за бортом... ».
Мы присаживались рядом и разглядывали поврежденные от осколков руки, с якорями и с волнами татуировок. Во время войны, он подорвался на мине, потерял ногу, осколками покалечило руки.
- А ну, пацаны, сгоняйте мне за «беломором», - басил дядя Коля и протягивал нам двадцатикопеечную монету. Мы бежали в ларек, на ходу обгоняя друг друга и распугивая голубиные стаи.
А за уличным столом, где по вечерам играли в домино, собирался народ. Это были знакомые мне из соседних домов мужики. Только я их не мог узнать. В военных мундирах, с медалями и орденскими планками, сидели они торжественно, плечом к плечу.
В это день для них изменялось время. Они уходили в свои воспоминания, переносились в те далекие годы, на тридцать лет назад. Молодели, шли в атаку, мерзли в траншеях, лежали в госпиталях и теряли своих друзей.
- Меня под Вязьмой ранило, очухался в госпитале… - вспоминал бывший фронтовик с орденскими планками. – Три месяца пролежал, затем снова в строй. На Днепре, еще раз зацепило, опять госпиталь...
- Мы, на Калининском фронте вас прикрывали. – вступал в диалог усатый сосед. – Я в третьей ударной воевал. Наши и Рейхстаг брали.
-Я ему кричу, Иван,- там мины, а он прёт, не слышит меня… - горячо продолжал другой. – тут, как рванет… его в клочья, а мне хоть бы что.
А мы стояли рядом с ними и слушали их фронтовые воспоминания. Порой непонятные, порой грустные и ужасные.
А добродушные соседки несли угощения. Кто колбаски, кто соленых помидоров с огурцами, кто рыбки жаренной.
И собирался понемногу вокруг народ. Очередная порция спиртного доставалось из холодильников. Выносили стулья, подставляли столы. Наливали стопки, говорили речи, пили молча, не пряча слез и скорби. А затем снова наливали и пили за здравия..
На первом этаже в окне, появлялся патефон. Мелодии прошлых лет наполняли майский двор, залетая в квартиры домов. «Брызги шампанского» и «Рио-Рита» кружились над столами и уносились в далекие сороковые…
До темноты люди не расходились, подходили новые, снова поздравляли фронтовиков и вспоминались ушедшие годы и дни, хорошие и плохие.
В этот день, моя бабушка, доставала фотографии моего деда, без вести пропавшего, аккуратно выставляла на комоде и тихо плакала…
Вечная им память.
Друзья! Канал только создается. Будет много интересного и полезного. Подписывайтесь на канал. Ставьте лайки. Удачи Вам!