Время политических авторов
Россия как поправка. Несмотря на двухсотлетнюю традицию упражнений в говорении о вообще-России, Россия остается во многом недоговоренной, нерассказанной, символически не обнятой, не выговоренной. Только сейчас страна учится существовать в формате настоящего. И перед политологами стоит задача разглядеть, но главное - проговорить настоящую (в обоих - времени и подлинности - смыслах этого слова) Россию. Только сейчас мы находимся в ситуации обретения настоящего, этого смутного объекта желания. Это перекликается и с амбициями политологии, которая пребывает в поисках своего объекта. К сожалению, еще не создана Феноменология России. До ее появления Россия всегда будет поправкой всякой теории, причем поправкой из разряда конституционных. Постсоветская Россия представляет собой реальность до имени, совокупность еще не названных объектов. Профессионалы от политики напоминают отвернувшихся или зажмурившихся философов-сенсуалистов. Что же происходит за их спинами?
Насущнейшей необходимостью сегодня является появление политических авторов в противоположность политическим акторам. В отличие от актора, реагирующего на вызов вещной, социальной или естественной среды автор движим следует программе преумножения: благосостояния, власти и влияния, метафор и образов. Быть может всем нам (рабочим, бизнесменам, политикам и политологам) не хватает пафоса авторства?
Воспоминание о настоящем
Очевидно, именно прошлое - образы, контексты - является васьма важным ресурсом современной публичной политики. Но шаг из прошлое в настоящее в разные эпохи и в разных странах неодинаков. Когда начинается прошлое и кончается настоящее? Когда кончается прошлое и начинается настоящее? Когда что-то низводится к статусу прошлого, или обретает привилегию быть настоящим? Когда что-то обретает привилегию быть прошлым, или низводится к статусу настоящего? Оставив попытки ответить на эти вопросы, можно предположить, что настоящее и прошлое переплетены. Быть может мы сегодняшние умеем воспринимать настоящее, будучи управляемы теми законами, согласно которым мы воспринимаем прошлое? Может действуют скрытые механизмы историзации настоящего? И тогда можно предположить, что восприятие и необычным, и обычным/ординарным (в самом лучшем смысле этого слова) человеком сейчас-происходящего во многом напоминает "воспоминание о настоящем". Это может помочь в понимании такой фундаментальной категории, как "легитимность".
Опыт кнопки
Высокотехнологическое обещство не может не быть рациональлистическим. Оно подарило человеку возможность жить долго. Продолжительная жизнь, поддерживаемая хорошим питанием и эффективнейшей медициной, благодаря кнопке наполняется временем. Кнопка дарит нам время , создает избыток времени. Кто нас научит распоряжаться этим временем? Цивилизация кнопки ставит перед на массу проблем. Этических прежде всего. Звучит странно, но мы должны создать этику кнопки.
Кнопка спасает нас от подробностей. Сложнейшие механизмы приводятся в действие простым нажатием кнопки. Нам не нужно знать, как все это устроено. Кнопка идеально, абсолютно послушна. Кнопка - абсолютное преодоление сопротивления. Кнопка охраняет и отдаляет нас от вращения винтиков, шестеренок, от потоков заряженных частиц, приводных ремней, цепных реакций и т.п. Подробности мира прикрываются и отдаляются кнопкой. Кнопка становится дешевой, доступной, но крайне контролируемой разновидностью силы. Кнопка - порция силы, пайка силы, отпущенная всесильным Демиургом. Демиурги стоят по ту сторону кнопки. Демиурги остаются хранителями и знатоками подробностей. Демиурги...они очень скоро появятся, хотя сдается мне, что они уже есть. Они сидят в своих красивых зданиях, позволяют нам нажимать на кнопки. Это наш прекрасный новый мир. Как быстро мы удаляемся от десяти заповедей, гимнастики десяти заповедей, от нашего старого доброго мира? Как быстро мы удаляемся от "родных и близких" "крови и железа"?
Условие сделки - сытость. Сытость в замен. Сытые мы будем бесконечно перебирать четки кнопок. У нас будет все меньше поводов к животворному, осмысленному, увенчанному функцией, наделенному полезностью и пользой действию. Репертуар наших телодвижений будет становиться все более скудным. Мы будем забывать собственное тело. Тело будет превращаться в тот же прикрываемый и скрываемый кнопкой механизм. Тело будет лишаться подробностей. Знание собственного тела будет ускользать от нас. Память тела, знание тела, ощущение тела - все это важно и едва уловимо. Боль... Мы скоро преуспеем в изгнании боли. Мы победим боль. Даже фантомную.
И придет Великая Кнопка. Где-то будет спрятана самая главная, самая ключевая кнопка. Кнопка кнопок. После нажатия которой все здесь закончится.
Сон на клавиатуре
7гн7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7н7норгонртлллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллшдщдщдщдщдщдщдщдщдщдщдщдщдщдщдщдщдщдщдщдщдщдщдщдщдщдщдщдщдщдщдщдщдщдщдщдщдщдщдщдщдщдщдщдщдщдщдщдщдщдщдщдщдщдщдщдщдщдщдщдщдщдщдщдщдщдщдщдщдщд7гнор7777777777777777777777777777777777777777777777777777777777777777777777777777777777777777777777777777777777777777777777777777777777777777777777777777777777777777777777777777777777777777777777777777777777777777777777777777766666666666666роооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооо
Опыт детали на войне
1. Война - территория конкретности. Здесь нет вообще людей. Здесь есть человек с тремя пуговицами вместо четырех и причудливым пятном на спине. По виду не кровь. Правый висок абсолютно сед. На щеках трехдневная щетина. На правом ботинке развязался шнурок. В руках сверток. Что-то прямоугольное завернуто в газету. Кажется, это "Известия" за 2000 год. Да, январь 2000 года. Его пальцы покрыты никотиновым загаром. Значит курит много и давно. Глаза слезятся от ветра. Глаза цвета животворной и тяжелой южной земли. Почему этот человек в пальто? Почему здесь? И что в свертке? Наверное правильной формы кирпич страха. В этом страхе нет ничего лишнего. Округлившиеся поначалу глаза надежно укрыты веками. С демонами, обитающими в здешней тьме, уже договорились. Уже замирили их скудными приношениями. Уже заговорили их громогласным шепотом. Случайная и обильная кровь уже высохла и потеряла свой цвет. Земля уже трубит сбор. Она готова к приходу весны. Перечеркнутая колеей-дорогой она вхлипывает от шагов этого конкретного человека, поседевшего слева.
2. На войне бедность бесстыдна, как подросток в спортзальной раздевалке. Дыра в одежде есть разновидность вещной памяти. Дыра рассказывает историю, подчас возвышенную и трагичную. На войне, пожалуй, только вещи могут позволить себе эту роскошь - помнить.
3. Если бы на пути пули не возникало препятствий - стен, деревьев, людей - то рано или поздно она бы выдохлась и упала бы на землю, остывшая и бесполезная. Дай дорогу пуле. Пропусти ее.
О причинах
Они всегда пытаются притянуть к случившемуся "почему". Наверное осознание причины их утешает. Набор причин всегда скуден. Отыскание причины сродни доносу на бытие.
О мороженом
Ненавижу, когда на улице занимаются оральным сексом с мороженым. Лижут его. Сегодня видел, как его сосут. Только продукт переводят. Я мороженое ем. Страшно представить, сколько мороженого я могу съесть зараз! Я очень люблю мороженое!