Доподлинно не знаю, но Боливия, кажется, единственная страна, где динамит продают так же запросто, как семечки – и делают это ровно такие же старухи, какие в наших местах стаканами торгуют подсолнуховым семенем.
Более того, взрывчаткой здесь можно получить сдачу – треть или четверть шашечки, скажем, если должны 3 или 4 боливиано: берут вот так вот просто белый бумажный тубус и отчекрыживают, сколько положено.
Конечно, не всюду, а только в тех областях здешнего высокогорья, где добывают серебро. Вот приходишь ты на шахтерский базар в городе Потоси – и всё там в точности так, как было, наверное, в городках североамериканского фронтира лет 150 тому назад.
У меня вообще сложилось впечатление, что полтора века—это и есть тот временной лаг, с каким Боливия следует за Штатами. В общем, не случайно здесь, в боливийских Андах, на серебряных приисках, и пристрелили Бутча Кэссиди с Санденсом Кидом – двух благородных разбойников-гринго, которые благородными были, увы, только в исполнении Роберта Редфорда и Пола Ньюмана.
В общем, от Дикого Запада тут, в шахтерской Боливии, практически все—может, только стреляют пореже, а коров заменили такие же астеничные ламы. Да еще индейцы стали ковбоями—в смысле, народ здесь живет чуть раскосый и краснокожий, а выпить-погулять-чужой нос расквасить туземный чоло горазд ровно так же, как Джон Уэйн и герои вестернов. Ну, и Потоси – он такой себе вполне архетипический Доусон-на-Юконе из Клондайка: ветер гоняет по площадям пыльные клубы, трехсотлетние старухи спят в лавчонках, народ шастает в живописном рубище, где-то за околицей старают серебришко.
И всегда студено до ломоты в костях: Потоси расположен в горах, на 4 километрах, человеку из долины здесь одышливо дается каждый шаг, любое движение. Сороче (горняшка) паллиативно побеждается постоянным пережевыванием листьев коки.
Свободная торговля динамитом связана со старательским промыслом. Правительство тут не требует выправлять лицензию на добычу серебра: вырос индейский мужик, созрел жениться и семью чичароном (шкварки из свиной шкуры, боливийский специалитет) обеспечивать—может устраиваться в шахтерский кооператив, а все, что под землей найдет—его и только его.
Как везде в Боливии, дОбыча ведется по старинке: кайло, вагонетка, толкаемая вручную, тормозок, «прощай, Маруся-ламповая». А породу, вестимо, рушат динамитом: перед взрывом в треке мужичок вращает рукоять ручной сирены и народ шарахается в гнезда-укрытия. В общем, без общедоступной взрывчатки в горном деле – никак. Стоит шашка у бабки-лоточницы 8 боливиано, то есть – 1 доллар.
Ну, приличный фартовый чоло обязательно купит еще нитрат аммония в качестве усилителя взрыва и метр бикфордова шнура, что тлеет минуты 3 – тоже за бакс.
В другой бы стране да при боливийском накале политических страстей – бомбистам не было бы перевода: чиновники и партактивисты порхали бы под облаками безо всяких дополнительных приблуд, возносимые одной только силой динамитного чиха.
Но здесь о терроре слыхом не слыхивали: ну, разве что, шахтерская молодежь, шутки ради, подорвет в деревне чей-нибудь сарай. А в столице горняков городе Потоси и такого не бывает—нравы тут строгие, патриархальные, бузотерство пресекается быстро и безжалостно. Шашку взорвать можно за терриконом, в горах лам попугать, в крайнем случае – бабахнуть на соседской плантации коки: главное, чтоб не зашибло никого. В любом случае, народ здесь пуганный и всегда успевает шарахнуться в сторону, чтоб не задело – шахтёрский рефлекс.
Иностранцам динамит продавать запрещено. Формально – покупатель должен предъявить удостоверение шахтерского кооператива. Фактически же – только деньги давай: ну, в самом деле, представляете себе старуху, которая требует у покупателя «тугамент»? Нам, боязливым и законопослушным, взял динамит местный мужик. Швырнули 3 шашки куда-то в сумку и вспомнили про них пару дней спустя, по дороге в аэропорт. Между «выбросить, где полиции нет» и «шарахнуть, где получится» выбор был очевиден. Нашли пустынную с виду долину, которая пустынной оказалась только с виду.
После первого взрыва выскочил невесть откуда индеец-пастух; ко второму взрыву он уже был в пределах разборчивой слышимости его ругани; после третьего взрыва он даже успел засветить камнем в стоп-сигнал нашего уезжающего такси. Не разбил, впрочем. В свободной торговле динамитом есть бездна плюсов – в применении к Боливии, конечно.
Для шахтерского промысла – это умеряет высоту порога на входе в профессию. В целом, много разнообразит и пестро раскрашивает жизнь в горах – саму по себе бедную, монотонную, выдержанную в охряных и пастельных тонах. И, главное, очень дисциплинирует туземное начальство: его не взрывают, конечно, но сама такая возможность воспитывает в чиновном брате добродетельность и нестяжательство.
Короче, нашему брату, маленькому человеку, очень подходит проповедовать и распространять: «Бюрократ, помни про Боливию!»