Саша Амато
На прошлой неделе модную журналистику поразили сразу два интервью от маститых глав европейских домов — Карла Лагерфельда и Донателлы Версаче. Разговоры с ними получились разные — Донателла все больше шутила о том, что, когда она умрет, работники Versace будут аплодировать стоя, а Карл ворчал в своем традиционном стиле о других дизайнерах, моделях и современной индустрии.
И Карл, и Донателла, конечно, являются уникальными реликтами для индустрии моды — они пережили “жирные” восьмидесятые, героиновые девяностые (когда Джанни Версаче делал все больше одежду для тех, кому за тридцать, а Карл только слезал с наркотиков), и нулевые в стиле “а что же теперь”, и остались живыми и злобными — хоть и разбираются с этим по-разному. Донателла делает триста приседаний каждое утро, а Карл не делает вообще ничего, только шипит на моделей, которые написали жалобы на редактора Interview Карла Темплера, — мол, пустоголовые твари, вам бы всем в монастырь, раз трусы показать боитесь.
СТАРЕНИЕ — СМЕШНАЯ ШТУКА, ПОТОМУ ЧТО ЧЕМ БОЛЬШЕ ТЫ ГОНИШЬСЯ ЗА МОДОЙ (А ЕСЛИ ТЫ РАБОТАЕШЬ В МОДЕ, ТЫ ОБЯЗАН ДЕЛАТЬ ЭТО ПОСТОЯННО), ТЕМ МЕНЬШЕ ТЫ ЗА НЕЙ ПОСПЕВАЕШЬ: ТЫ СИЛИШЬСЯ СВОИМИ ПЕЩЕРНЫМИ ИНСТРУМЕНТАМИ — ПАЛКОЙ-КОПАЛКОЙ И КАМЕННЫМ ТОПОРОМ — РАЗОБРАТЬСЯ В МИКРОСХЕМАХ. И ТЫ МОЖЕШЬ СТУЧАТЬ КАМНЕМ ПО АЙМАКУ С ОЧЕНЬ СЕРЬЕЗНЫМ ВИДОМ, НО СМОТРЕТЬ НА ТЕБЯ БУДУТ В ЛУЧШЕМ СЛУЧАЕ С НЕДОУМЕНИЕМ, А В ХУДШЕМ — КАК НА ТОЛСТЯКА, КОТОРЫЙ ПЫТАЕТСЯ ДОГНАТЬ АВТОБУС, ТЕРЯЕТ ПОРТФЕЛЬ, БУМАГИ, РАЗЛИВАЕТ КОФЕ ИЗ СТАРБАКСА — С ЖАЛОСТЬЮ.
Донателла, однако, даже не пытается притворяться, что ее инструменты понимания той индустрии, в которой она работает, архаичны. Ей комфортно в ее берлоге, из которой она всегда может позвонить Наоми Кэмпбелл для новой рекламной кампании, и та обязательно придет. С Карлом все сложнее — испытывающий открытую неприязнь к тому бизнесу, куда он как будто ненароком попал, Лагерфельд никогда даже и не думал скрывать то раздражение, которое у него вызывают девушки (особенно модели) и юность в целом, ее дурачества и склонность к экспериментам.
Кичащийся тем, что он потерял девственность в двенадцать лет сразу с двумя партнерами — мужчиной и женщиной (пара выследила Карла по дороге из школы и затащила в кусты), но при этом не уважая права молодых моделей и молодых людей на жизнь в принципе, Карл отстал от времени, а ведь именно за счет постоянного движения времени он и зарабатывает деньги.
МЫ ОКАЗАЛИСЬ В РЕАЛЬНОСТИ, КОГДА СИЛЬНЫЕ МИРА СЕГО ДОЖИЛИ НЕТРОНУТЫМИ ДО МОМЕНТА, КОГДА ИМ ПОРА ОТДАВАТЬ БРАЗДЫ ПРАВЛЕНИЯ “НОВОЙ КРОВИ”, НО ПРОЦЕСС ЭТОТ ДЛЯ НИХ ТРАВМАТИЧЕН И НЕ ВСЕГДА ИМ ХОЧЕТСЯ ГОВОРИТЬ “Я УСТАЛ, Я УХОЖУ”. НЕДАВНИЕ СПЛЕТНИ ОБ УХОДЕ АННЫ ВИНТУР С ПОСТА ГЛАВЫ АМЕРИКАНСКОГО VOGUE ВЫЗВАЛИ ЦЕЛУЮ БУРЮ АНАЛИТИКИ — КАК БУДЕТ ВЫГЛЯДЕТЬ МИР ПОСЛЕ АННЫ, ПОСЛЕ КАРЛА, ПОСЛЕ ДОНАТЕЛЛЫ?
Однако после кампании MeToo мастодонты мира моды, как и гиганты Голливуда, постепенно начинают понимать, что публичное мнение все-таки имеет для них, неуязвимых титанов своих сфер, значение, оно решает их карьеры. И теперь, тогда как некоторые — вроде Донателлы — с честью принимают тот факт, что их время проходит, другие — тот же Карл — пока мучаются тем фактом, что рано или поздно они отдадут свои лавровые венцы “молодой шпане, которая сотрет их с лица земли”. А нравится Карлу это или нет — уже не имеет значения.
