...В знаменитом черногорском монастыре Острог я намечала себе следующую ночевку после Милешева – о том, что там дают приют паломникам и туристам, говорилось даже в туповатом путеводителе, который я таскала с собой. Позади было знакомство с Белым Ангелом Милешева, прогулка под мелким дождиком по лесной дороге вглубь туманных гор, где водятся вилы, замшелые буковые стволы, обвитые плющом, орехи, осыпающиеся с огромного дерева рядом с монастырем, и – после промозглого холода – огненный гуляш и горячее вино с сахаром в кафе.
Пешая дорога до Приеполья заняла чуть больше времени, чем предполагалось – там было не три километра, а все шесть или семь с гаком, – но вышла я с запасом и о прогулке не пожалела, уж больно живописные места. Встретила двух местных бабулек, которые пасли коз, – одна бабушка на ходу крутила веретено, вытягивая чесаную шерсть из торбы за плечом.
Дотопав до станции, подавила желание дождаться поезда и вечером уже плескаться в теплых волнах Адриатики, и села на большой рейсовый автобус, направляющийся в Жабляк, откуда должен был ходить транспорт до Никшича – ближайшего к Острогу центра цивилизации (на самом деле тем же поездом можно было запросто доехать до Подгорицы и добираться до Острога оттуда, но от Никшича казалось ближе… да и поезд нужно было ждать еще пару часов. Ага, сэкономила время, называется…).
Черногорскую таможню (маленькую будочку в горах) миновали без проблем. Пограничник просто проверил у всех документы и шлепнул штампы, – правда, мою краснокожую паспортину унесли в будочку и вернули минут через пять, утвердительно ответив на слегка боязливый вопрос, «све ли jе у реду». После вчерашних золотых лугов и светлых сосен Златибора пошли суровые и величественные пейзажи Дурмитора, где сумрачные колдовские ельники, взбираясь на головокружительную высоту, перемежались почти безжизненными каменистыми склонами, где росли только мох и редкие кустарники, а над дорогой нависали скалы, затянутые проволочной сеткой от падающих камней.
Картины открывались одна другой краше, и, восхищенно взирая на них в окно, я была почти уверена, что и остальной путь пройдет так же легко и просто. Сегодня Острог, а завтра – Цетине, потом – пару дней отвисать и греться на солнце на берегу лазурного Ядрана, в каком-нибудь кемпинге в районе Будвы или Петровца… Но когда, по расписанию, до Жабляка оставалось уже меньше часа, случилось то же, что и в Овчаро-Кабларском ущелье – где-то впереди произошла авария, и вся трасса намертво встала. К тому же зарядил дождь, и мгновенный порыв размять ноги и, пока суд да дело, прогуляться по лугу с россыпью лиловых безвременников, а может, и разведать, водятся ли грибы в ближайшем леске, увяз в малодушном животном желании сидеть в тепле и в пока еще сухой обувке, и никуда не высовываться.
Время шло, дождь не переставал, машины стояли. Впереди меня завязался, судя по всему, очень содержательный пикейножилетный диспут на тему Америки, «Еуропской униjи» и жидомасонов – вернее, ораторствовал в основном язвительно-интеллектуального вида молодой человек в очках, а несколько пенсионеров его внимательно слушали, время от времени вставляя свои реплики: да, мол, Бушу палец в рот не клади!.. Я с интересом пыталась прислушиваться, страшно жалея, что почти ничего не понимаю.
Часа через два по встречной полосе вперед пробилась машина с красным крестом, за ней – автомобильный эвакуатор. Еще через час пробка впереди потихоньку начала рассасываться. Еще чуть-чуть – и автобус внезапно выскочил на перевал, за которым с захватывающей дух высоты открывалось огромное ущелье, расчерченное размашистыми зигзагами серпантина – вниз и вверх, – по которому светящимися букашками ползли машины. Уже в сумерках мы пронеслись по казавшемуся издалека эфемерным мосту, под которым далеко-далеко внизу, на дне глубокого каньона, бежала речка с зеленой водой. Знаменитый мост через каньон Тары! На крошечной площадке, притулившейся к одному из поворотов дороги, стоял маленький спасательский вертолет, и люди в костюмах со светоотражающими полосами осторожно грузили туда носилки. Еще несколько поворотов вверх – и уже в полной темноте мы въехали в Жабляк и остановились у автостанции.
Никакой транспорт до Никшича уже, конечно, не ходил, ближайший автобус ожидался в семь утра, а значит, надо было искать здесь ночлег. У меня были адреса кемпингов, которые упоминались в интернет-отчетах о путешествии в Жабляк наших туристов – распечатала их на всякий случай, хотя изначально останавливаться тут не собиралась. Но как-то не вдохновляла перспектива сначала искать кемпинг в темноте на окраине незнакомого города, а потом провести промозглую ночь в низенькой палатке-«гробике». И потому, когда ко мне подошла местная тетушка и предложила за десять евро «апартман» поблизости, я восприняла это как очередную милость судьбы.
Апартман располагался на втором этаже одного из коттеджей, примыкающих прямо к площади перед автостанцией. Отдельный вход с крутой лесенкой вел сразу на второй этаж, к прихожей-кухоньке с холодильником, электроплиткой и набором посуды, зверски холодному санузлу с душевой кабиной и столь же нетопленой комнатке с двумя кроватями и книжным шкафом, в котором среди потрепанных изданий социалистических времен почетное место занимало собрание сочинений графа Льва Николаевича Толстого на сербском языке. В сезон Рада, как звали хозяйку, сдавала эти хоромы по двадцать и больше евро с носа, но на безрыбье сойдет и червонец от рускини с рюкзаком… Сама она жила в том же доме, с входом с другой стороны, и показала, куда надо утром занести ключ.
Пока грелся водонагреватель в душевой, я сбегала в ближайший магазин, разжившись там хлебом, помидорами и брынзой, которую пластами доставали из рассола в деревянной бочке. Вскипятила чаю на плитке и провела почти уютный остаток вечера в плетеном кресле-качалке, придвинув к нему электрообогреватель и увлеченно въезжая в сербоязычную «Войну и мир», покуда не сморил сон.
Продолжение следует...
Надежда Локтева.
