Революция в естественной науке означает резкое глубокое изменение в природе. Оно не затрагивает основу, но делает качественный сдвиг. Если же перемена не противоречит главному содержанию, значит, сама природа создает революцию.
Может, поэтому декабристы так самозабвенно верили, что сам Александр I поддержит их, раз уж он сам эту кашу с внутренними преобразованиями заварил. Декабристы - благородные и сознательные мятежники?
Вот пример - Иван Пущин, тот самый, верный и «бесценный» друг Александра Пушкина, который должен был вместе с К. Ф. Рылеевым преподнести Сенату всенародный Манифест 14 декабря 1825 года.
Если задуматься над тем, из чего состояла жизнь Ивана Ивановича: сначала долгая подготовка к главному событию в его жизни - вооруженному выступлению, затем смертный приговор, замененный на каторгу, десятилетия, проведенные в Сибири, «одарившие» его болезнями, от которых он скончается спустя 2 года, как получит амнистию. Ради чего? Жил бы себе человек - сын генерала, кутил, занимался сочинительством или наукой, имел бы в числе своих фавориток лучших женщин Петербурга. Так ведь нет, борьба с невежеством и произволом оказалась дороже.
Или просто было скучно жить? Тут мнения расходятся.
Сам Николай I во время допросов декабристов подошел к господину Каховскому и постучал по его курчавому лбу: «Что, мол, у вас было на уме, когда вы это творили? При вашем-то имени?». Но Пущин в своих убеждениях был неприступен, и когда другие выдавали всю правду о тайном обществе, то ли по долгу дворянина, который не может идти против царя, то ли предчувствуя неминуемую смерть, Иван Иванович был неотступен в своем безмолвии.
Каторга для дворян была чем-то вроде современной поселенческой колонии. Первую партию декабристов все-таки сослали на год в остроги, но потом Николай I опомнился и решил всех собрать в одном месте, чтобы ликвидировать распространение вольнодумной заразы. Так они и жили в Чите, большой и на удивление дружной «коммуной», потому что взгляды у всех были разные даже на стадии создания тайного общества.
Процесса обесчеловечения не случилось, потому что, пусть и не было единой идеологии, свойственной последующим революционным компаниям, были честь и бесконечное благородство, хоть и оказавшиеся бесцельно растраченными.
Именно из своего особняка на Мойке, 14, где проходили собрания Северного общества, Иван Пущин 14 декабря 1825 года вышел в сторону Сенатской площади. По-видимому, он нервничал, но, несмотря на это, держал себя хладнокровно, и именно сюда он пришел после восстания, обнаружил на своей шубе след от пули, и в скором времени был задержан. Вернуться в дом своего детства Пущину так же не удалось.
В 1846 году особняк был перестроен, и от его изначального облика, как и от планов декабристов, остались только чертежи.