Выдерживать молчащего человека можно лишь ожидая того дня и часа, когда он, наконец, заговорит о том, чéм наполнен, и перестанет болтать о том, чéм привык себя скрывать.
Нужно различать истинное молчание и ложное.
Истинное молчание — это отсутствие мыслей, чувств и отношений. Но так как такого отсутствия добиться практически невозможно, ибо любые отклики души, ума и тела автоматичны, то истинного молчания нужно постоянно достигать усилиями и молитвами, то есть бороться не только с словесным проявлением мыслей, чувств и отношений, но и не позволять им незаметно управлять нашим поведением. Не позволять же этого можно лишь постоянно молитвенно напоминая себе о том, что наши мысли, чувства и отношения, как правило, ошибочны, ложны, себялюбивы, а значит оскорбительны для того, к кому мы их испытываем и по этой причине они не имеют права на проявление, а значит их нужно уничтожать или заменять. Уничтожить их можно лишь резким разворотом своего внимания на собственное несовершенство и уродливость, на собственное несоответствие Идеалу. Заменять же их можно лишь мыслями о своей ограниченности, слепоте и невежестве, чувством стыда судить о чём бы то ни было, не имея на то ни права, ни повеления Свыше, и, в конце концов, отношением к себе как к источнику возможного вреда и неприятностей.
Ложное молчание — это скрывание постоянно возникающих или давно возникших мыслей, чувств и отношений. Причиной этого скрывания является мирское воспитание, которое подразделяет все предметы и формы поведения на хорошие и плохие, вследствие чего ребёнок приучается скрывать то плохое, что он подумал, и придумывать то хорошее, которого он и не мыслил, только бы угодить окружающим и считаться воспитанным и добропорядочным человеком. Это настолько закрепляется, что победить это потом ради единения с Богом или слияния с родным человеком можно лишь нечеловеческими муками и Божественной помощью.
Ложное молчание не даёт человеку двигаться к Богу и оставляет его в сфере животной, заземлённой, мирской жизни. Если мирская жизнь есть его судьба, то говорить больше не о чем. Но если он призывается Небом, то вынужден постоянно преодолевать всё то, что не даёт ему в полной мере ответить на Божественный Призыв.
Понятно, что человеку, почувствовавшему Призыв, мешают быть искренним поступки, которые он совершал и по привычке продолжает совершать; мысли, которые думал и ещё думает; словá, которые говорил и говорит. Ему стыдно признаваться в этом и этот стыд держит его в состоянии скрытности, заставляя утаивать то, за что его могут ненавидеть, испытывать отвращение, презирать, сторониться, изгонять. Выход в том, чтобы во-1-х, всё-таки открываться и признаваться; во-2-х, в том, чтобы стараться не поступать так, как поступал; и в-3-х, стать на путь нового поведения, чтобы в будущем о своих поступках не стыдно было рассказывать. Но даже если что-то опять случится, то уже не сметь скрывать, таиться и молчать, не убегать от боли стыда, не оправдываться перед Совестью, а обязательно каяться, просить прощения и умолять Бога о пути чистом, свободном от всего, в чём пришлось бы раскаиваться.
Молчание — это тьма, или полутьма, а во тьме, или в полутьме ни жить, ни служить невозможно. Гдé же брать свет, чтобы освещать отношения ?
Слово Твоё — светильник ноге моей и свет стезе моей.
Только слово есть свет во тьме любых отношений, но не любое слово, а Слово Твоё, то есть Божье слово, слово правды, истина, звук и смысл, без искажений открывающий то, чтó в данное мгновение возникает в мыслях, чувствах, воспоминаниях, намерениях, отношениях. Все остальные слова — это просто болтовня, а болтовня есть форма молчания.
Словом Твоим может быть не только звук речи, но и вздох, и стон, и плач, и вопль, то есть всё то, что выражает состояние души и положение духа в данный момент. Сколько раз хочется тяжело вздохнуть, застонать, заныть, но всё это приходится подавлять, потому что вокруг царство идиотов, для которых естественное — всегда ненормально.
Человек, который не может сказать нужное в нужное время, не может быть сотрудником, товарищем, другом, соратником, помощником, служителем. А человек, который не хочет говорить нужное — вообще враг.
Молчание — это завеса, за которой скрывают то, чего не хотят показывать. И это понятно, когда вокруг враги твоего пути. Но когда рядом друг твоего пути, то ты уже сам делаешься врагом того пути, о котором звонишь, или у тебя другой путь, — это уж разбирайся сам. Но дружбы, учительства, суда, исцеления без открытости не бывает. Если ты молчишь, тебе не поможет друг, тебя не оправдает судья, не исцелит врач, не просветит учитель.
Посмотри, сколько мук терпит мать и отец из-за того, что младенец не может выразить словом свои нýжды, потребности, неудобства, боли. Какое счастье слышать разумную речь ребёнка о самом себе, о своём самочувствии и состоянии, когда он может правильно и грамотно высказать себя, объяснить свои внешние движения и описать внутренние переживания, события, конфликты, приключения. Да большего счастья и быть не может, потому что человек — существо духовное, словесное, речевое, и если он ведёт себя, как зверь, то лучше бы он и был зверем, тогда никто не возлагал бы на него человеческих надежд, надежд связанных с человечностью, никто не ждал бы от него исполнения долга, не обязывал бы себя исполнять по отношению к нему долг как к человеку. А так, считаясь человеком, но ведя себя как молчащее или полумолчащее животное, он становится орудием пытки для любящих его, стремящихся ему помочь, или для тех, кто вынужден иметь с ним дело.
И кáк быть ? Да только так, чтобы мучиться, мучиться и мучиться, искупая то, чтó творит его полуживотное бытие.
Все конфликты жизни и искусства проистекают только от вольного или невольного молчания, замалчивания, утаения, полуговорения того, о чём нужно сказать вовремя, в нужном месте и во весь голос.
Глупость пословицы о том, что молчание — золото, возникла лишь от преизбытка болтовни, средством борьбы с которой объявили молчание. Но и молчание и болтовня — есть молчание, и то и другое одинаково скрывает истину. И вообще тот, кто хочет скрыть истину, может воспользоваться и молчанием, и словом, и болтовнёй, и красноречием, и чéм угодно другим. И поэтому в конце концов, дело не в молчании и не в говорении, а в истине ! Любящий истину, порой, молчит, когда нужно сказать истину, и говорит, когда нужно её сказать. Но чтó сказать о человеке, который не может заткнуть себе рот, и о человеке, который не может отомкнуть себе рот ? Чтó сказать о них ? — Да только то, что они больны. А кáк их лечить — я не знаю. Чудес не бывает, событий, у которых нет оснований — не существует, и никакой Христос не отомкнёт уста тому, кого Отец Небесный намеренно искалечил с рождения для того, чтобы резать нас на куски то болтовнёй, то молчанием. Но не будем об этом.
Вы скáжите: «Пусть калека обратится ко Христу». Но в том и дело, что калека тем и калека, что не понимает, зачем ему обращаться, он не чувствует себя калекой, он спокоен и даже доволен собой, и потому никакого чуда не происходит, потому что чудо — это не действие, а взаимодействие, это совместное действие Бога и сознающего своё несчастье человека. Но человека, а не получеловека. Его можно жалеть, его можно прощать, за него можно молиться, из-за него можно мучиться и идти на Голгофу, но он от этого не изменится и его положение и состояние будет вечно сквозящей и ноющей раной в нашем сердце.
Вы понимаете, чтó значит полуживотность-полудуховность ? Это когда духовное стыдится животного, а животное стыдится духовного, когда душа не знает, комý отдаться и покоряться, или как совместить, казалось бы, несовместимые природы, потому что церковь, общество, мировое скопище, весь этот беспрерывно галдящий, лгущий и изворачивающийся мир живёт непостижимой жизнью, жизнью, которой я никогда не смогу понять, потому что невозможно понять, для чего дух и плоть стыдятся друг друга.
Дело, в конце концов, не в молчании и не в говорении, а в страхе навредить и тем и другим. И если у человека нет этого страха, то зачем говорить хоть о том, хоть о другом ? А кáк его заразить этим страхом ? И нужно ли заражать ? И для чего хочется заразить: чтобы он стал истинным человеком, неотъемлемым качеством которого является страх навредить, или для того, чтобы избавить меня от созерцания его искалеченности и от страха перед его вредоносностью ? Это уж чтó Богу угодно. И если Моисей стонал и говорил: о, если бы все в народе Господнем были пророками, когда бы Господь послал Духа Своего на них!, то кáк же мне не стонать и не мечтать о том, чтобы все люди были здоровы, то есть боялись навредить друг другу, а значит вовремя говорили, вовремя замолкали и вечно беспокоились бы об общем благе. Могу я этого не хотеть ? Не могу, иначе это буду не я.
Понятно, что земная жизнь немыслима без конфликтов. Всегда кто-то что-то будет невольно или намеренно скрывать, замалчивать, утаивать, а значит будет страдать сам и причинять страдания другим. Но приблизиться к Богу, стать в полный рост можно лишь одолев в себе всё то, что не даёт Истине свободно просачиваться сквозь ткани твоей души и тела, выливаться через твои слёзы, пламенеть в твоей крови, звучать в твоих речах и покоиться в твоём благотворном молчании.
dzhelali.olegvalentinovich2011@yandex.ua
dzhelali.olegvalentinovich2018@gmail.com
https://vk.com/id345595242