Было это в 1942-м, в августе. Подались мы с моим закадыкой Петром в партизанский отряд. Отряд небольшой, 12 человек. Молодые мы были, совсем глупые. Решили, не спросясь нашего командира, совершить акцию в ближайшей деревне. Поселились там фрицы, человек двадцать. Обоз, значит, фашистский. Ездили на лошадях, на подводах, собирали фураж, сено по сёлам да продовольствие. Вот мы и решили спалить склад с зерном и сеном. И надо же такому случиться за день до операции пошли дожди. Мелкая такая изморось. Ну идут и идут, всё одно спалим, решили мы.
Вот в двенадцать ночи и выдвинулись. Ночь темная, хоть глаза выколи. Ни луны, ни звёзд, тучи во всё небо. А трава выше колена, мокрая, зараза. Пока дошли до места, чувствуем в сапогах хлюпать начало. Ноги потяжелели. Земля раскисла, на сапогах комья грязи, идти стало тяжело. Подошли к сараю, никого. Охраны нет. В доме свет горит и патефон играет.
Ну думаем, повезло, в такую погоду фрицы и полицаи решили в доме отсидеться, расслабились короче они. За это и поплатятся. Присел я под стогом, разрыл в нем ямку, полил керосином. Взял тряпочку, смоченную им же, да намотал её на палочку. Отошёл на пару шагов, поджёг тряпочку, да бросил в стог. Прозвучал громкий хлопок. Пары керосина вспыхнули так, что меня аж жаром обдало, без ресниц остался.
И тут: «Ахтунг! Партизанэн!» - крики со всех сторон, прожектор по глазам. У меня ноги подкосились, я подсел от страха и бежать. Где Петро не могу понять, не вижу, он как сквозь землю провалился. За мной топот, человек десять, орут, стреляют. А тьма кромешная, только слышу, что бегут со всех сторон.
Увидел краем глаза немца, от меня метрах в десяти справа. Бежит молча, с винтовкой, а, думаю: «Решил меня живьём взять!» Достал револьвер из кармана и на ходу, не снижая скорости, выстрелил в него, раз, два, три. А он всё не падает.
Я прибавил. Лёгкие огнём жжёт, зубы ломит, глаза слезятся, а я бегу. Ну думаю чёртовы сапоги, скинуть бы вас, тяжеленные. Вдруг бах! И свалился в овраг. На дне ручей, я в него лицом. Дыханием сбилось, вода в нос залилась, я фыркать, что твой конь.
Мелькнула мысль: «Теперь точно всё!» Выбрался из ручья и вдоль него, по дну оврага к своим… а за мной никого… Прибежал в лагерь и к командиру. Тот спит. Я его за плечо, так мол и так, пошли в деревню и нарвались на засаду, я выбрался один. Он меня пожурил, да отпустил.
А фрицы на следующий день из деревни ушли, остались только полицаи. Мы их потом, вместе с семьями порешили. Тогда так было. Вместе с предателем гибла вся его семья. Да и Петра мы больше не видели. И тело не нашли. Куда подевался? Была надежда, что хоть после войны объявится. Но год прошёл, два, десять. Сгинул, как не было и вовсе. Жаль…