Начало Великой отечественной войны было и ожидаемым событием и бедой, обвалившейся как ком среди ясного неба. Ожидаемо потому что международная обстановка уже не первый год подводила ситуацию к неминуемому конфликту. Неожиданностью, потому что люди жили своей жизнью: строили планы, ездили на дачу и собирались в походы на природу.
22 июня 1941 г. был солнечный воскресный день. С утра все пошли по своим делам. Объявление Молотова о начале войны людей заставало в самых неожиданных местах. Кто-то шел по площади Свердлова (Театральная) из магазина, закупив продукты для запланированного на сегодня выезда в поход на Селигер. И прямо там, на улице останавливался и слушал правительственное сообщение. Понятно, что ни о каком походе больше не могло быть и речи. Зато продукты пригодились. Еще не один месяц семья питалась этой так, кстати, купленной едой.
Кого-то новость о начале войны застала на дача. Занимаясь своими делами люди, узнавали о войне от соседей. Тогда в деревнях не у каждого было радио. И важные вести передавали по старинке от двери к двери. Москвичи, жившие на дачах сразу бросали свои праздные дела и возвращались домой.
Всю страну охватило чувство общей беды. Мало кто остался безучастным. Все кто вспоминает те первые дни войны, отмечает, что все стали сосредоточенней, замкнутей, серьезней. Не зависимо от возраста каждый принял случившееся как личную беду. Да и она и была личной. Каждый на своем месте старался сделать, то, что внесло бы вклад в скорую победу.
А именно такие были мысли в первые месяцы войны. Никто не сомневался, что победа будет и что она будет скорой. Так ополченцы МИИТа (институт инженеров железнодорожников) : студенты профессора вспоминали как изучали литературу о восстановлении мостов. Они искренне верили, разрушенная при отступлении инфраструктура будет легко восстановлена. Ведь если разрушать грамотно, то и восстановить легко. А они были убеждены, что отступая, взрывают нужную опору или соответствующий пролет, с прицелом на скорое восстановление.
Дух единения, желания быть полезным фронту, что-то сделать для скорой победы охватил не только Москву. Не только в Москве почти в каждом дворе были образованы пожарные команды, дежурившие на крышах и тушащие зажигательные бомбы. По всей стране образовывались добровольные истребительные батальоны к концу июля 1941 г. таких отрядов было 1755 (численностью от 100-200 до 500 человек) и порядка 300 000 групп содействия.
Тогда же были образованы и московские дивизии народного ополчения. Их формирование шло по территориальному признаку. Места дислокации их были институты школы. В них записывались все, невзирая на возраст, социальное положение. Люди вступали в них целыми бригадами, общественными объединениями и т.д.
Народное ополчение сочетает в себе как героизм, внёсший существенный вклад в победу, так и трагизм, количество жертв, которые потребовалось принести, чтобы эту победу завоевать. Трагизм заключается в том, что кроме веры в победу и искреннего человеческого желания быть полезными Родине у этих людей ничего не было, чтобы что-то противопоставить врагу. Даже не говорю о вооружении. У них не было навыков необходимых для войны. У них не было простых житейских навыков жить и выживать в походных условиях. В своей подавляющей массе это были люди не только не подготовленные к боевым условиям жизни, они были вообще не подготовлены к жизни вне города.
Те же самые ополченцы 6 ДНО. Первые дни формирования их разместили в здании МИИТа, в одной из аудиторий. Многие из ополченцев из числа аспирантов, преподавателей и студентов жили на близлежащих улицах. Так как строевые занятия и прочая подготовка занимала не все время, то многие не брали с собой лишних вещей, зная, что всегда могут заскочить в квартиры. Поэтому когда через неделю под вечер пришли автобусы, что бы везти ополченцев на строительство линий обороны у некоторых не было шинелей или других теплых вещей. При этом им было сказано, что повезут на ближние подступы городу. Так что многие подумали: «А если что смогу съездить до дому». А несмотря на лето и жару, когда их привезли под Дорогобуж в Смоленской области и выгрузили в лесу, где им пришлось сначала идти, а потом и самим строить шалаши, и спать на валежнике это было существенной проблемой. Особенно ранним утром, когда роса и прохлада пробирали до костей. Не легче было и тем, которые брали такие большие рюкзаки с вещами, что находясь в многокилометровых переходах натирали под ними плечи, ноги и порой бросали часть вещей. По воспоминаниям одного из ополченцев 6 ДНО командира саперного взвода, преподавателя МИИТа Бориса Владимировича Зылева. Они, городские жители, с завистью смотрели на рабочих из Орехово-Зуева, которые также вошли в формирование дивизии. У них у всех были небольшие килограмма на 2-3 вещмешочки и топорики, которые очень пригождались в походной жизни. На взвод Зылева дали 4 винтовки, но в большинстве своем кроме лопат ни у кого никакого оружия не было. А уже через неделю танковая дивизия противника прорвалась и захватила Ельню. Работавшие на постройке линий обороны ополченцы, капавшие окопы, делавшие из деревьев ежи и опоры для колючей проволоки, которой не было, думали, что это маневры. В чем их не разуверяло и командование. И только более возрастные ополченцы, которые побывали на империалистической, как тогда говорили о Первой мировой войне, и на гражданской, говорили, что стреляют в живую. Однажды ночью всех командиров взводов собрали и объявили приказ: занять боевые позиции в тех окопах, которые копали. Было проинформировано, что стрельба это не маневры. В нависшей тишине командир одного из батальонов спросил: «А чем мы будем бить немцев? Лопатами? Обидно ведь!» Командир ответил: «Будем бить лопатами, но земли не сдадим». «Есть бить лопатами» - ответил спрашивавший мрачно и решительно. Через пару часов полупроснувшихся ополченцев выстроили на дороге. Бойцам говорить о цели построения не разрешалось. Это должен был сказать командир полка. Но вместо того, чтобы идти к окопам, пол повели в противоположную сторону, а к окопам был направлен отряд из 300 человек, выбранных из состава дивизии.
Такая ситуация была во всех дивизиях народного ополчения. На протяжении месяцев такой походной жизни бывшие рабочие и служащие привыкали к новым условиям. Но даже в этом положении у большинства сохранялась вера в скорую победу. В то, что война не будет долгой. Этому свидетельствуют письма тех же ополченцев. Как написал в середине августа 1941 г. в своих письмах брату ополченец Николай Григорьевич Чепурко, сотрудник НКИДа и боец той же 6 ДНО «Вообщем жди открыток из Берлина, который должен стать в ближайшее время советским. Думаю, что мы ополченцы – и я в том числе будем играть в этом деле не последнюю роль».
И они действительно сыграли далеко не последнюю в этом роль. Многие из них не дошли до Берлина, но то как они и где полегли, заложило тот фундамент, на котором выковывалось Победа. Они заложили основу для победы в Московской битве, которая стала первым ударом, показавшая всему миру, что Советский Союз не сломить.
Их героизм в том, что если бы их не было, не было этих десятков, сотен тысяч людей в октябре 1941 г. не умеющих воевать, не умеющих обращаться с оружием и только с одним мужеством и преданностью Родине державших оборону под Москвой, то никто бы не прикрыл дорогу на Москву. После поражения Красной армии под Вязьмой в начале октября, в котором было потеряно около миллиона человек именно ополченцев, курсантов и НКВДшников бросали на ликвидацию прорывов вермахта. Именно они и в основном ополченцы дали те несколько недель, за которые командование смогло передислоцировать войска и предотвратить катастрофу.