Собираясь на лесной фестиваль, коих в весенне-летнее время в ленобласти проходит превеликое множество, можно, конечно, купить входной билет, сесть на фестивальный автобус и доехать, как все нормальные люди, до места отдохновения. Но этот путь слишком прост. Гораздо интереснее добираться до места на электроне, дальше - на автобусе, а потом и пешком 7 км, заблудившись в сумерках и топких землях.
Встать пришлось в шесть утра, чтобы, подхватив рюкзак размером в половину себя, в семь стоять на перроне в ожидании электрички, ежась и позевывая. Впрочем, сквозь желтые очки сталь неба даже не слишком давит. Впереди - трехчасовое путешествие в пустом вагоне, появляется ожидание близких приключений и пяти дней в лесу.
По прибытии в Тихвин мы решили зайти в мужской монастырь. На минуточку, компания наша выглядела довольно специфично. Как минимум, потому что в нашей четверке присутствовал молодой человек в форме летчика военных времён, чей комбинезон был с ног до головы разрисован сюрреалистичными рисунками. Так что монахи провожали нас странными взглядами, состоящими из смеси любопытства и непонимания (пару раз нас даже перекрестили).
Прогулка по славному городу Тихвину убедила нас в том, что «Ленин жив!». Вождь украшает собой главную площадь города, улицы там все сплошь «Победы социализма», « Труда» и «Первомая». Чистые тихие переулки, деревенский колорит и колонка с чистой водой: хорошее место, застрявшее где-то в прошлом. Зеленый парк и пруд соседствуют с городской тюрьмой, ходить мимо которой, признаться, слегка жутковато.
После увеселительных прогулок нам предстояло не менее увеселительное путешествие в пригородном автобусе. Ах, эти интимные моменты объятий с необъятными женщинами и их баулами! Вышибающие дух ароматы, чарующие звуки ругани, закрытые форточки и полубезумные попытки втиснуться в скрипучую телегу.
И всё это удовольствие майского дня длится около двух часов, точнее сказать нельзя: будучи одним из хорошо утрамбованных огурчиков в банке, сложно даже достать телефон, чтобы узнать время.
Прохладное утро сменилось не по-питерски жарким днём. Поющие птички, свежий лесной воздух и добрые лица омона, встречающего на выходе из автобуса. Вежливый досмотр, не менее вежливое потрошение рюкзаков и почти удавшаяся конфискация моей «бабочки». Крупные фестивали всегда привлекают и служителей, и нарушителей закона, так что, особо удивительным это рандеву не было, хотя и приятным его не назовёшь.
Эти несколько минут стресса обошлись нам в бутылку вина, которую мы, нет, не отдали в добрые служивые руки, но выпили сразу после такого общения. Впрочем, дело идёт на лад, мы уже в лесу, и осталось всего ничего — обогнуть КПП по широкой дуге, проникнув к центру фестивальной жизни.
В волосах застревают веточки и листики, оглушительный гомон птиц лучше всякой музыки, но, увы, не может заглушить громкий разговор двух прибившихся к нашей компании див в леопардовых лосинах. Очень веселые и не очень трезвые, они решили идти с нами в обход главной дороги. Не могу сказать, что я была против увеличения числа участников лесного турне. Но огромное количество сумок, наполненных выпивкой, смешные тапочки вместо удобных кроссовок и наивное предложение отдохнуть часок прямо сейчас сулили длительные задержки в пути. А путь предстоял неблизкий.
Вино у наших спутниц быстро сменяется коньяком, а импровизированный лётчик в фантасмагоричном костюме бурно радуется такому повороту событий. Двое друзей и я, в свою очередь, разговорчивостью никогда не отличались, так что расстояние между нашими троицами все увеличивалось.
Наши сведения о предстоящем пути ограничивались знанием, что это семь километров по лесной дороге прямо до КПП. А в обход — никто помочь не сможет, ни тропинки, ни указателя для таких нарушителей-хулиганов нет. Помимо этого, имелось только весьма смутное представление о том, с какой стороны нам зайти, чтобы попасть прямо к лагерям, а не в руки организаторов (простите, ребята, денег не было совсем).
Но это всё мелочи. Те, кто ходил теплым днем по лесу, знают, что через какое-то время перестаешь обращать внимания на тяжелый рюкзак и усталость. А попавшийся по дороге смешной паренёк, нацепивший себе на голову самодельные рога и назвавшийся фавном, заставляет губы расползаться в улыбке. Длинные почти белые волосы до плеч, незамутненный бренностью мира взгляд и, слава богам, ненавязчивость добавляли нам хорошего настроения.
Так, в самом замечательном расположении духа мы совершили несколько поистине идиотских ошибок.
Сам фестиваль проходит меж трех небольших озер. И, как выяснилось, окружен множеством ручьев и речушек. И вот оно, первое препятствие - не слишком глубокий ручей, обойти который нет никакой возможности. Наш блаженный фавн пытается перебросить свои кеды на другую сторону, но, увы, строптивый кед уплывает, а вслед за ним покидает нас и сам рогатый. Еще через час от нас отстает изрядно пьяная и уже утомившаяся троица со смешливым громким лётчиком во главе.
Мы втроем, посвистывая, движемся, как нам кажется, к цели. Карта уверенно ведет нас не туда, а испетлявшаяся тропинка приводит на полыхавшую когда-то полянку. Почерневшие стволы, покореженные пеньки и гигантское море черной грязи. Повернуть назад? Конечно же нет! Приключения ведь ждут! Только вперед, сквозь мокрые комья чавкающей земли!
Приняв грязевые ванны, мы услышали звук, который заставил задуматься о правильности выбранного пути (могли бы и раньше сообразить, сусанины малолетние). Где-то близко текла вода. Хотя, впрочем, ручьев там много, так что робкие мысли о неправильности происходящего были спешно загнаны в угол сознания. И даже сейчас мы не пошли обратно, что доказывает отсутствие у нас хоть какого-то инстинкта самосохранения (на самом деле — мозгов). С каждым шагом идти становилось чуточку сложнее. Земля уже не просто превратилась в грязь: то тут, то там мы замечали небольшие лужицы, а в остававшиеся от наших ботинок следы очень скоро набегала вода. Доверившись карте в телефоне, мы двинулись дальше, невзирая на очевидные признаки совершаемой глупости.
Пройдя ещё несколько минут, мы увидели огромное камышовое поле. Точнее, как поле. Это была широченная река, вся заросшая желтыми стеблями.
Смеркалось. По кустам засел страх. И, если бы не исчезла сеть, вызвали бы мы МЧС да полетели домой в голубом вертолёте. Увы и ах, связь со внешним миром была утеряна где-то меж деревьев. Двигаться было уже очень тяжело (хоть мы честно старались идти в обратном направлении, увеличивающаяся топь доказывала, что идем мы вновь не туда). Кто ходил по болотам, знает, что стоять совершенно невозможно: ноги постепенно уходят под воду, а вид исчезающих в иле щиколоток не слишком вдохновляет на подвиги.
Мы пробовали идти на звучание фестиваля. Где-то играла музыка, но где? Хороший вопрос, ведь казалось, что она играет отовсюду: так сильно исказились звуки. Идти было уже почти нереально: рюкзак стирал плечи, оттягивая уставшее тело назад, в ботинках текли свои реки, и казалось, что внутренности сжались в тугой комок. Тогда я и испытала, что значит «тошнит от страха», хотя хуже всего было осознание, что мы сами виноваты. Стоять — нельзя, двигаться — и увязнуть еще глубже?
Каждый шаг заставлял коленки дрожать. Не от страха — от усталости. Даже разговаривать сил не было.
В какой-то момент Дарьяна, героиня, развернулась и пошла. Просто двинулась туда, где, как нам казалось, и была слышна музыка больше всего. Без ее решительного шага так и прислушивались бы мы к отдаленным ритмам. Брели по колено уже в глинистой, мутной и затхлой воде. Когда попадались особо глубокие заводи, дно в которых не прощупывалось палкой, мы валили ближайшие подгнившие деревья и перебегали по ним омуты, после чего гнилые стволы с кратким и сытым бульком уходили под воду.
За потяжелевшую в десятки раз обувь цеплялись осклизлые корни, а любая поверхность, казавшаяся устойчивой, вмиг превращалась в темнеющую беззвучную глубину. Но мы молча (все панические нотки и истерики остались где-то позади), с упорством, доступным только дуракам, плыли, иначе и не скажешь, вперёд. По колено в голодной жиже, когда кажется, что эта самая жижа не желает выпускать аппетитную ногу, мерзко хлюпая и выражая тем самым свое недовольство. А мы увязали глубже. Иногда притормаживали, снимали рюкзаки и разминали плечи. Увы, стоять долго действительно было нельзя. Да и язык не повернется назвать полноценным привалом судорожные попытки вцепиться в дерево, стоя на его корнях и не давая мути под ногами вновь залиться в ботинки (сколько ж можно, в конце-то концов?).
Отдохнуть по-настоящему возможности не было. Обед и перерыв? Помилуйте, когда солнце садится, а ты понятия не имеешь, где находишься, не досуг устраивать пикник на болоте. Были мысли попробовать поставить палатку, но ни одного более или менее сухого места не нашлось. Может быть нас бы спас гамак или ночёвка в ветвях деревьев, но у нас не было ни гамака, ни хоть сколько-нибудь крепких стволов в округе — только тощие берёзки, чахлые осинки и голые кустики, напоминающие ломаные грабли. И мы брели. А что еще оставалось?
От страха тоже устаёшь. И в какой-то миг, одуревшие от выматывающих мыслей об упокоении и усталости, мы не сразу заметили, что вода достает уже только до колен, а чуть позже — и ниже. Выныривающие джинсы обогатились экстравагантной расцветкой а-ля «свежайшие кошачьи погадки». Мокрая ткань окончательно выгнала мысли об утопленниках, их место занял мерный стук зубов. Питерский май — это вам не шутки, холодеет моментально, а уж в лесу и подавно. Но мы двигались, гонимые мыслью о костре и, чего греха таить, о чем–нибудь горячительном.
Омутов становилось все меньше: гнилостные топи отпускали нас, отлично промариновав в соусе из паники и самобичевания. Уверена, что слышала мерзкое хихиканье позади, когда мы вынырнули на сухие земли. Еле переставляя насквозь мокрые ноги, мы ползли по дороге и видели свет впереди. Не тот самый, который в тоннеле, а живой, настоящий свет зажженных костров.
Всякая усталость улетучилась, когда нас вынесло к лагерю. И вот, знакомые все лица, шипящий котелок и босые ноги, почти что лежащие в огне в попытках согреться.
Смех, по всей видимости — истерический, был вызван встречей с уже давно отдохнувшим фавном, который добрался до места парой часов раньше, пока мы героически ползали по болотам. Запеченная в золе картошка казалась особенно вкусной сегодня, а травяной обжигающий чай — нектаром богов. Спустя несколько часов, ощущая себя сытой, согретой и счастливой гусеничкой в спальнике, в голову пришла мысль, что стоит пережить такие приключения, чтобы в полной мере ощутить волнующую остроту жизни.