Котяты подрастали, а у мамани от этого уехала крыша.
Она и без того всегда непрочно держалась, падала почем зря, а теперь, когда объекты материнского внимания норовят расползтись в разные стороны, просто валяется где попало, пинай на здоровье.
Ночью можно проснуться от детского писка в коридоре. Тогда нужно встать, сунуть ноги в тапки и пройти в темноте до выключателя очень осторожно, чтобы не наступить на раскиданных в пространстве котят вперемешку с куриными останками. Включив свет, можно обнаружить, что девица пытается догнать мамашу, мамаша в метре от дочери жует шкирку младшего сына, намереваясь его отнести, если вспомнит куда, а темный ребенок, вопия в потолок, неуверенными лапами шагает к входной двери - ему здесь все уже надоело, он пошел искать лучшей доли. При этом на одном конце ковра Митька доедает куриную голову и давится клювом, и еще один клюв валяется около Митькиного жирненького бока, и чуть дальше лежит стыренная им же для воспитания из кухонной раковины зеленая губка. С другой же стороны ковра из моей двери выглядывает,
недовольно щурясь, Мерс, и на его мурле написана сплошная нецензурщина общего смысла "Дадут пожилому коту ночью поспать?"
Митька унаследовал от Мерса сантехнические гены. Мерс всегда был неравнодушен к системам слива воды, по молодости ему не давал покоя философский вопрос "Куда она девается из унитаза?", и он проводил исследования на эту тему по пятнадцать раз на дню, доводя своими настырными просьбами спустить воду еще раз (чтобы он ее лапой половил в самой емкости, а потом долго шарился по полу, пытаясь понять, куда же, куда ???) до практического применения идиомы "убить(ся) веником". Сейчас, в пожилом возрасте, он к этой философии охладел и только в ванной по вечерам тщательно наблюдает за моим соблюдением техники безопасности при принятии мною вечернего душа. Пытаться переубедить меня сменить эту дурную с его точки зрения процедуру на нормальное вылизывание он уже тоже бросил, за невозможностью объяснить прелести оного глупой человеческой женщине.
Митька специализируется на кухонной раковине. Маманя использует это устройство в утилитарных целях туалетного характера, но ее сын считает, что это она делает по женскому же отсутствию творческой фантазии. Митька в раковине отдыхает - залезает туда и лежит, так, что если сидеть за столом, видны только его розовые уши домиком. Уши блюдут ситуацию - мало ли, все-таки холодильник рядом, а семья нонеча большая, клювом щелкать нечего.
Со стороны очень похоже, будто Митька лежит в окопе.
Еще Митька любит гонять посудные губки. По раковине и вне ее. Он вытаскивает их лапой, подхватывает зубами и, размахивая добычей и брызгами, скачет с ней по коридору, чтобы на дедушкином ковре предаться валяньям и пинаньям. Можно получить неожиданное удовольствие, встав в темноте на мокрую губку, но лично я по дедушкиным коврам хожу только в тапках (а предпочла бы и вовсе в резиновых сапогах), поэтому эти впечатления меня обычно минуют.
А теперь у нас в коридоре валяются еще и месячные котята. Или не в коридоре. Вчера маманя донесла сыновей до кухни и сложила их около обеденной газетки в кучку. Сыновья юмора не поняли и отправились проводить собственные исследования. Одного исследователя я нашла сразу - он стоял перед ножкой кухонного стола и трогал ее лапой с видом туриста, благоговейно созерцающего пирамиду Хеопса, а второй пропал, и
даже передвижения мебели ничего не дали, кроме порции счастья Митьке, который вернул себе назад много разных мелочей, закаченных ранее подо все, что можно. Пропавшее же чадо было обнаружено часа через два о истошным воплям - ребенок залез в щель между шкафами, развернуться не смог, застрял и принялся громко оплакивать гибель своей жизни во цвете лет. Маманя, конечно, прибежала первой, но ее попытки достать сына
привели к тому, что она только дальше его затолкала. Ребенок был выволочен за хвост и еще долго потом чихал от обиды и мохров пыли, которые налипли на него в процессе его исследований.
Что из них вырастет в такой обстановке......