Ее звали Настя. Это была маленькая неуклюжая девочка, которая все делала невпопад. Она могла запеть на уроке, громко рассмеяться, когда весь класс сосредоточенно работал, или попроситься выйти из кабинета и долго бродить по школьным лестницам, заглядывая во все уголки. Сверстники недолюбливали ее и считали странной, поэтому подруг у нее не было.
Ее мама работала в нашей школе на должности психолога или социального работника, не помню уже точно. Она привлекала всеобщее внимание особенным отношением к своему внешнему виду. Вещи подобраны своеобразно, но со вкусом. Тщательно уложенные волосы, яркий макияж. Настя с ней рядом смотрелась чужой девочкой. Лежащие легкими складками на стоптанных туфлях колготки, школьное платьице с обязательными пятнами и почему-то всегда растрепанные волосы.
Мама иногда заходила ко мне после уроков, чтобы поговорить о своей дочке. Нет, не об ее успехах, к отсутствию которых она привыкла. Возможно, она даже и не ждала их никогда. Мама любила рассказывать о том, как ей трудно с Настей. Какая она замкнутая, упрямая и своевольная. Как сложно дождаться ее из школы, потому что девочка бродит часами по городу, какая она неорганизованная и нелюбопытная, как не хочет учиться.
И еще она обязательно рассказывала историю о землетрясении на Сахалине, почти в эпицентре которого они оказались. Мама отправила пятилетнюю дочь в детский лагерь. Когда она была там, случилось землетрясение. Физически обе не пострадали, но так получилось, что мать добралась до ребенка не сразу. Не знаю, по какой причине. Настя была в глубоком шоке. Не разговаривала, смотрела в одну точку и часто плакала. После этого семья уехала на материк и оказалась в нашем городке.
Кажется, вот и причина «странности» девочки. Никто не виноват, «его величество случай», так сказать. Мама всегда старалась вызвать своим рассказом сочувствие, показать, как печется о своем ребенке. Только со временем в глаза все чаще стали бросаться нестыковки между словами матери и ее поступками. Она всегда держалась на расстоянии от дочери, не было между ними и тактильного контакта.
В присутствии матери Настя всегда была настороже, в полной готовности защищаться. Постепенно я узнала, что мужчина, которого она называла папой, на самом деле не отец. Это был очередной муж ее матери. Увы, история банальна. Женщина активно устраивала личную жизнь, а ребенок ей мешал. Всегда. И в тот злополучный лагерь маленькая Настя попала только потому, что мешала. Видимо, она всегда это знала и чувствовала.
На тот момент мама была вновь замужем и беременна вторым ребенком. Позже родился мальчик. Незадолго до его рождения супруги приобрели новую квартиру и сделали перепланировку. Так, чтобы в одной ее части получить полностью изолированную спальню, а в другой, максимально удаленной, детскую комнату. Там и поселилась Настя с маленьким братом. Девятилетний ребенок нянчил младенца, укачивая его даже по ночам, и просто светился от счастья.
А еще Настя рисовала. На уроках изо она преображалась. Таких работ я не видела никогда. Каждая из них была маленьким шедевром с особым настроением. Чаще всего девочка изображала море, которое очень любила. Удивительными выходили и различные поделки, которые она вдохновенно изготавливала на уроках технологии. У нее были золотые ручки.
Каково же было мое удивление и шок, когда мама однажды в разговоре заявила, что запрещает дочери дома заниматься поделками. От них слишком много мусора. Мы долго разговаривали тогда с матерью. О Насте, о ее страсти к творчеству, возможности выразить себя. Не знаю, поняли ли мы друг друга.
А потом Настя упала. Было начало декабря. Гололед, скользкие сапожки, неуклюжая девочка. Все оказалось серьезно. Сотрясение и строгий постельный режим в больничной палате. Как она переживала, что не попадет на новогодний праздник! Не потому, что ей хотелось покрасоваться в красивом платьице. На утреннике давали подарки. Конфеты, много конфет. Она их очень любила и никогда не ела вдоволь.
Мы с детьми решили устроить Насте праздник. Это было не очень просто, ведь девочку в классе не любили. Мы решили написать ей письма. Каждый написал что-то свое и… принес сладости. Я об этом не просила, ребята так решили сами. Получился большой пакет с вкусностями и около двадцати записок. Девчонки разрисовали свои послания сердечками и снежинками, украсили наклейками. Я потихоньку развернула их все и прочитала, чтобы не попалось вдруг обидного письма. Как здорово, что таких не оказалось. Ни одного.
Мы передали Насте наш пакет накануне новогодних праздников. Реакцию ее мы не увидели, в больницу не пустили, но пришла ее мама и передала большое спасибо от дочери. А потом, немного ошарашенная, рассказывала мне, как была рада Настя. Как не верила, что одноклассники действительно думают про нее и желают скорейшего выздоровления. И девочка на удивление быстро поправилась, пришла в школу немного другой. Отношение детей к ней стало более доброжелательным. Но «хэппи энда», к сожалению, не случилось. Вскоре в поисках лучшей жизни они уехали в другой город. Больше я о них ничего не слышала.
Почему так бывает, что родители не любят своих детей? Вряд ли кто-то знает ответ на этот вопрос. Только такому ребенку плохо, очень плохо. Нелюбимый, лишний, чужой… Насте повезло, что она умеет выразить свои чувства в творчестве. Очень хочу надеяться, что жизнь ее не сломает, и когда-нибудь я еще увижу ее работы.