Слово бездомный имеет в общественном сознании свой специфический ряд синонимов: бездомный — значит безработный, безработный — значит бесполезный, бесполезный — значит безнадежный. Понятно и без продолжения. Но тот, кто ищет выход, обязательно его найдет. Центр социальной адаптации «Милосердие» – это не обитель отчаяния, а дверь, открытая для того, кто готов к новой жизни.
Помощь безвозмездна
– Считаете ли вы, что ваш центр отличается от негосударственных организаций, оказывающих помощь бездомным?
– Абсолютно отличается. Негосударственные организации, занимающиеся бездомными людьми, как правило, предоставляют жилье, трудоустраивают, но заработанные деньги уходят на оплату питания и проживания (содержание центра в целом). Если человек обращается к нам, наш специалист по социальной работе выясняет, действительно ли человек нуждается в помощи (поскольку находятся те, кто преувеличивает свои проблемы). Если у человека правда утрачены документы и не имеется жилья, регистрации, родственников, мы принимаем его к себе. Дальше с обратившимся ведется полноценная работа: во-первых, до шести месяцев проживание бесплатно (в случае, если официального дохода нет), во-вторых, обязательное горячее питание, и, в-третьих, специалисты работают над восстановлением документов. Если это человек пенсионного возраста, то мы оказываем содействие в назначении пенсии, то есть собираем всю информацию о его стаже, передаем в пенсионный фонд, и там ему назначают пенсию либо по старости, либо по трудовому стажу, или же социальную. Если это инвалид, то мы оказываем содействие в определении инвалидности (также назначается пенсия). Людей пенсионного возраста и инвалидов мы устраиваем в дома-интернаты.
С трудоспособными гражданами дела обстоят иначе: сначала идет восстановление документов, затем работа с центром занятости. Мы не зарабатываем на тех, кому оказываем помощь. Наоборот.
Разные типы
– Есть ли хотя бы приблизительные данные по количеству бездомных в Казани?
– Такой статистики нет даже по России. Как правило, граждане «профессиональные бомжи» мигрируют. К нам приходит много людей из других регионов. Сегодня они здесь, завтра в Свердловской области, Москве и так далее. Отследить их очень сложно. Бывает человек называет не свои имя, фамилию и отчество.
– На какие типы можно разделить людей, которые приходят к вам?
– Есть люди, которые действительно нуждаются в помощи — им нужен толчок, поддержка, тогда они восстанавливаются и возвращаются в нормальную жизнь. Есть «профессиональные бомжи» – им наша помощь не особо нужна — они приходят сюда пережить тяжелые времена, обманывают, что у них нет документов. Есть те, кому просто нужна свобода, — они перемещаются по жизни, ни о чем не задумываясь.
Оступиться не значит отступиться
– Есть ли какие-то меры предотвращения попадания человека на улицу?
– Для этого есть все: подключается межведомственная служба, центр занятости по трудоустройству. У них существует масса программ для людей предпенсионного возраста: временная работа, переезд в другой город, предоставление общежития. Есть, правда, маленький нюанс: хочет ли этого человек. Но вернуться в нормальную жизнь возможность есть.
– Как окружающие воспринимают человека, прожившего определенный период времени на улице?
– Как показывает практика, многие относятся к этому с жалостью. Часто сами звонят и сообщают о людях, которым нужна помощь. Конечно, есть и те, кто с пренебрежением озвучивает свои мысли про естественный отбор, но большая часть населения готова оказать содействие.
Что нельзя упустить из виду, так это дружескую атмосферу в центре. Люди шутят с проходящим мимо директором, обмениваются простыми фразами. Появляется ощущение, что каждый в такой обстановке может встать на ноги и пойти по жизни как ни в чем не бывало.
– Какие моменты ключевые в вашей работе?
– Наверное, все, что касается жизни человека, ключевое. Это скорее комплекс. Но для нас самое главное — это желание человека изменить ситуацию. Потому что биться с тем, кому изначально ничего не надо, — это время и силы, потраченные впустую. Бывало и так, что мы восстанавливали документы, устраивали человека на работу без каких-либо навыков, находили ему жилье, а через какое-то время он снова оказывался на улице.
– Что вы можете сказать о тех, кто приходит в ваш центр?
– Часть попала в трудную жизненную ситуацию из-за злоупотребления алкоголем; некоторые имеют психические заболевания (нарушения памяти, внимания, мышления, связанные с органикой, повреждения головного мозга), вследствие чего произошла дезадоптация. Отдельный тип — это люди, попавшие к нам после мест лишения свободы. За время, проведенное в неволе, они потеряли жилье, связи с родственниками. Другие – бродяги — люди, которые привыкли жить в полной свободе.
Психолог центра с осторожностью высказывает предположения о внутреннем мире бездомных, ведь самое главное – не вешать ярлыки на живых людей.
Есть также некоторый процент людей, которых подвели родственники (продали их жилье), те, кто остался на улице в связи с риэлтерскими махинациями. От кого-то семья отказалась из-за болезни или инсульта. Конечно, нельзя отследить правдивость каждой истории – люди могут придумывать, либо недоговаривать.
– Как люди подходят к психологическому состоянию, когда они готовы бросить все и уйти на улицу?
– Каждый случай уникален. Чаще всего что-то такое происходит в подростковом периоде. Очень многие говорят, что, будучи подростками, убегали из дома. У кого-то при этом есть некоторые психические отклонения, часть выросла в неблагополучных семьях. Дети, которым плохо в семье, стремятся сбежать от неблагополучной обстановки.
Отдельная категория — это люди с реальными психическими отклонениями. У нас был парень, который до этого долго жил в лесу. Ему удобно быть самому по себе. Он накопил на велосипед и вернулся к привычному бродячему образу жизни. Вообще, настоящие бродяги к нам и не приходят. Исключением является зимнее время, но, как только теплеет, они покидают центр. «Там воля, свобода. Я привык так жить», – стандартный ответ. Такой путь отличается от принятых в социуме норм, но, тем не менее, это не всегда патология. Бывает и такой тип личности.
«Не все хотят что-то менять в своей жизни. В таком случае мы ничего не можем сделать. Потенциал есть у каждого. Просто он выражен в разной степени».
– Каждый ли человек, на ваш взгляд, может стать настолько свободным?
– Это сложный вопрос. У многих бродяг никогда не было дома. Иногда мы работаем с воспитанниками детских домов, которым не удалось адаптироваться к обществу и научиться решать свои проблемы. Сейчас у нас живет один парень – приемная семья ему не очень понравилась — он достиг совершеннолетия и ушел.
– Как происходит работа с людьми, которые хотели бы вернуться к нормальной жизни, но из-за «уличного» опыта имеют внутренние барьеры?
– У кого-то есть внутренние ресурсы, у кого-то их нет. Не все хотят что-то менять в своей жизни. В таком случае мы ничего не можем сделать. Потенциал есть у каждого. Просто он выражен в разной степени.
– Расскажете подробнее о творческой составляющей процесса?
– Охотнее всего люди подключаются к тому, что у них хорошо получается. Если вдруг что-то не выходит, мы проводим, так сказать, мастер классы. К примеру, как-то раз мы делали картины из круп, пластилина, соленого теста. Также у нас бывают поэтические вечера, которые всегда завершаются чаепитием.
Живые истории
Среди проживающих в центре есть и те, в чьей жизни творчество занимает особое место. Один из таких — художник и реставратор Владимир.
– Как вы попали в центр?
– В центр я попал случайно. Моя печаль заключается в том, что я потерял паспорт, причем двадцать пять лет назад. Сам я из Саратовской области, учился на реставратора в Питере. Я работал по профессии, а потом упал на стройке в лесу. Это была реставрация здания; я получил травму головы и работать на высоте больше не смог. Так и расстался со своими реставрационными делами, а на работе меня уговорили назвать производственную травму бытовой. Специально искать для меня другую работу никто, естественно, не стал.
– Какую свою работу вы считаете самой значимой?
– Они практически все дорогие. Мне доводилось работать с большими звездами, например, Святославом Трофимовичем Рихтером, Ириной Архиповой, Хосе Корерросом… Это было в Смоленске, куда я был приглашен как фито-дизайнер различных крупных мероприятий.
Вообще цветы для меня являются самоцелью. С их помощью я подчеркиваю тему событий, вношу в композицию некие символы, чтобы моя работа стала продолжением темы.
– Что для вас важно сейчас?
– Не только сейчас, но и всегда – важно быть нужным. Мне уже семьдесят лет, я могу сделать еще много полезного, но без документов я практически без рук, без заказов.
– Почему вам до сих пор не восстановили документы?
– Это вопрос не ко мне. В центре я целый год, мы сделали все необходимые запросы, но все молчат «в тряпочку».
– Что помогает вам справляться со сложностями?
– Знаете, у меня есть два принципа. Мне очень повезло с мамой и бабушкой – они обе были прекрасными рукодельницами. Я с детства погружен в творческую атмосферу, это изначально стало для меня толчком. Вообще, девиз моей жизни — видеть во всем обычном необычное.
Остановка как начало
Народная мудрость гласит: «Хочешь рассмешить Бога — скажи ему свои планы на завтра». О своем нелегком пути рассказал 51-летний Александр.
– До 91 года все было прекрасно. Потом я попал в места не столь отдаленные. Дома посчитали, что я тюремщик, и перестали принимать. Я встал и ушел.
– Чего вы хотите от жизни сейчас?
– Каждый человек, наверное, хочет спокойной жизни, иметь свой угол. В мое время заводить семью уже поздно. Хотя люди и в нашем возрасте влюбляются.
– В каком состоянии человек готов оставить «нормальную» жизнь?
– Нет особенного состояния. Просто человек втягивается в это. Он теряется между днем и ночью, нет разницы какой день, какое число. Открыл глаза и пошел вперед.
– В чем тогда состоит смысл жизни?
– Остановиться. Тогда все будет налаживаться. Кто-то останавливается сразу, а кто-то постепенно. Я вышел в 97-м, и у меня не было ни одного привода. А некоторые через шесть месяцев снова там. Для них это дом родной, привычка. Остановиться можно всегда.
– Что чувствует человек, когда останавливается?
– Все это пьянство происходит от безделья. Без работы, без паспорта человеку нечего делать. В нашей среде очень сложно бросить. Каждый день происходит одно и то же.
Каждый человек воспринимает то, что с ним происходит, по-своему. Есть люди, которые жалеют себя, а есть те, над кем окружающие добродушно подшучивают — проблемы, кажется, совсем не пошатнули их дух. Григорий как раз один из таких славных малых.
Из-за укоренившихся стереотипов многие склоняются к тому, что человек, однажды оказавшись на улице, теряет какие-бы то ни было стремления и цели. Но есть и те, для кого это всего лишь один из жизненных этапов, который скоро уступит место новому.
– Расскажите, как вы попали в центр?
– Любовь, преданность и предательство. 22 года прожил в семье, постарался дать двум дочерям образование, попал в аварию, стал хромать, жена стала стесняться. Подала на развод, пришлось все оставить детям.
Дочь просит не говорить матери, не хочет портить отношения. Пытался заработать что-то, но потом началась новая черная полоса, еще одна авария — плохое физическое состояние. Никто, правда, не верит (смеется). Говорят: «Ты притворяешься». Но я считаю виноватым только самого себя. В советские времена у меня была очень хорошая зарплата, жена привыкла только к французскому парфюму. По профессии я геолог, когда-то работал на подводной лодке.
В центре я с 7 ноября. Никогда не бродяжничал, алкоголем не злоупотреблял. Всегда была какая-то работа — я советской закалки. В 2005 году потерял паспорт, с УФМС разговаривать очень сложно, так как получал его в другом регионе. Пытался восстановить какое-то время, а потом нервы сдали, и я плюнул на это дело. Стал жить так. Потом, с приближением пенсионного возраста, и здоровье стало хуже, знакомые мне посоветовали этот центр. Здесь меня приняли, помогают. В общем-то вся проблема для меня заключается в паспорте.
– Представим, что паспорт уже у вас на руках. Что дальше?
– Работы очень много, слава Богу, в Татарстане ее — на любой вкус, тем более в Казани. Можно устроиться даже без прописки, регистрацию сделать не проблема.
У Запада тоже есть кое-что хорошее: не надо стесняться заключать свадебные договоры, контракты. Я, как человек, который обжегся, советую. Окружающие часто осуждают мужчину, подающего на раздел имущества, говорят, «козел». А отдаешь все – «дурак».
Дочерей ни в коем случае не осуждаю. Хочу, чтобы они любили маму, — я в свое время тоже ее любил.
Планы у Григория что надо — как пояснила директор центра Ольга Вадимовна Молостова: «На будущее он уже все придумал — получает паспорт, мы восстанавливаем ему ИНН, СНИЛС, помогаем с работой, и человек снимает квартиру».
Читайте также предыдущий материал о людях без определенного места жительства: На дне
Анна Лисовая, редакция Include