Накануне Пасхи отцу Анатолию не до гостей. Храм подготовить надо, да и в Страстную неделю вообще-то нужно молчать.
- Человек столько всего лишнего говорит, что пусть помолчит. «Да молчит всякая плоть человеча…» Знаете, что батюшка злой здесь? - иронично прищуривается отец Анатолий.
Служит он в храме Святой Троицы почти 30 лет. За это время он чуть ли не в одиночку отремонтировал святыню. Сто лет назад этот храм расписывал известный житель Утевки Григорий Журавлев – иконописец без рук и без ног. Кисть Журавлев держал в зубах. В советские годы храм использовали как зернохранилище. Иконы потемнели, а здание стало разрушаться.
На престоле кошки лежали
- Храм нам сдали в 1989 году. С этого времени я здесь, - рассказывает Анатолий Копач. – Еще голуби и вороны летали, собаки бегали. Все разваливалось. Зима, отопления не было. Идешь – а на престоле кошки лежат. Прогонишь их, всплакнешь маленько: «Господи, куда меня засунули? Сидел бы с мамкой и с папкой». Армия в этом смысле много дает. Закаляет.
В священники отец Анатолий пошел после армии. В молодости служил в охранной роте шофером в Венгрии. То время вспоминает с содроганием. Машины были все старые, приходилось чинить. Там заработал себе радикулит и – заодно – закалку. Она-то и пригодилась батюшке уже в мирной жизни.
- Я когда сюда пришел, ни креста, ни колокольни – ничего не было. Родственников нет близко, пожаловаться некому, - вспоминает настоятель. – Года через два вставили окна, прогнали птиц. Двери вставили, заложили кирпичом. В 1991 Союз распался. Лет 5-10 тяжело было, потом пошло потепление. Люди начали помогать, в 2003 году построили колокольню. Установили колокола, иконостас шикарный сделали. А в 2008 году кризис - опять ничего не делали.
Купол заменили на новый в прошлом году. Старый уже протекал. Местные жители рассказывают: чтобы купить купол, батюшке пришлось продать машину. Отец Анатолий на такие вопросы отвечать не любит. Говорит, собрали 5 миллионов рублей с миру по нитке. Ремонтировал все тоже сам. «Помним, как настоятель наш упал прямо из-под купола храма. Испугались за него, а он отряхнулся – и продолжил», - вспоминают прихожане.
Почему власти не помогают реставрировать храм?
После того, как храм начали восстанавливать, сохранившиеся иконы Журавлева посветлели. Вместе с неравнодушными облагородили и территорию вокруг храма. Все это на свои деньги.
- Нам обещали помочь, но дальше обещаний не ушло. Глава сельской администрации вообще на меня жалобу написал: «Отец Анатолий неправильно купол ремонтирует». Да я что? Ломаю, что ли? Ремонтирую, стараюсь для общества. В Москву ездил, спрашивал: почему уникальную святыню, храм, который человек расписывал без рук-без ног я один должен восстанавливать? Все разводят руками. Никуда не пробьешься. Я уже думаю ото всех загородиться. Раньше как рассуждал: вот скоро люди будут, туристы поедут из Самары. А они делают только хуже. Вот вы приехали в штанах – так больно мне на это смотреть. По клумбам бегают, яблоки обрывают, виноград. Считают, что это село, здесь можно все. Поэтому город и не люблю.
Анатолий Копач уверен: значит, пока не пришло время открыть Журавлева миру. Раз пробиться пока не получается, надо смириться.
Хотел в техникум – никуда не взяли
- Я в Венгрии служил, - снова возвращается к разговору про армию отец Анатолий. – Тогда все было наше: и Германия, и Чехия, и Венгрия. Родом я с Украины. В 1990 году у меня мама работала на заводе в гардеробе, получала 80 рублей в месяц. Она могла со Львова прилететь в Куйбышев и обратно за свою зарплату. Она могла каждый месяц ко мне прилетать. Теперь с родственниками с Украины общаемся только по «Скайпу». Я там не был с 2013 года. Боимся туда ехать.
После армии Анатолий Копач мечтал поступить в техникум. Но его никуда не приняли. Тогда он приехал в Сызрань и оттуда, подучившись, поступил в Московскую Семинарию.
- Тогда на весь союз было три семинарии. До сих удивляюсь, как я туда попал, - качает головой отец Анатолий. – Удивительное дело. И вот я там, недостойный, 4 года прожил в Лавре, ходил в монастырь к преподобному Сергию. Великое дело.
«Я богатый человек»
Живет батюшка в доме напротив храма – вместе с матушкой и тремя детьми.
- Живем, держим скотину. Утки, куры, поросята. Иначе в деревне не выжить. Кто не хочет хозяйством заниматься, тот голодает. Вот показывают священников – тех¸ кто на джипах ездит. Но их-то единицы, они разрушают церковь. Плохо, что не показывают других священников, которые церковь не порочат. Такие в Покровке, Бариновке.
- А как же вы? Вас же показывают.
- Нет, я богатый человек. У меня две машины. «Тойота» и «Нива». «Ниве» уж 20 лет. Много она помогает по хозяйству. Привезти зерно, мусор вывезти. Мы с матушкой работаем. У нас все свое. Делаем мясо, колбасу, тушенку. У нас огород 25 соток. Картошка своя, баклажаны, помидоры, перцы, морковь, арбузы… Так что мы экономим. У нас трое детей.
Двое старших уже работают. Дочка Маша оканчивает техникум – будет бухгалтером. Сергей тоже выбрал профессию в миру.
- Не послал я его в семинарию, - признается отец Анатолий. – Думал, что он должен быть священником. Но сказал: «Иди пока поработай в миру». Человек должен осознать, кого он больше любит. Если он бога будет любить больше, чем всю околоцерковную суету, тогда да. Без этого в церкви делать нечего.
«После пожара в Кемерове народ что-то понял»
- Куличи дома печете?
- Матушка печет. В этом году куличи уж больно дорогие в магазине. Я-то, честно сказать, не люблю выпечку всю эту. Не ем куличи.
Отец Анатолий сетует: такая Пасха, как в этом году, первый раз. Никогда столько снега не было.
- На Всенощной будет битком. На большие праздники приходит 400-500 человек. Всего в Утевке около 6 тысяч человек. А народ здесь слабый, есть постоянные прихожане. Их около 70. А остальные не ходят. Хотя после пожара в Кемерове народ встрепенулся, что ли. Что-то понял наверное.
Вместо P.S.
- Как-то к одному старцу подошли спросили: «Вам тут не скучно?» Вы в такой глуши живете. А он говорит: «Бога хвалить везде одинаково, что в деревне, что в городе, что в лесу». Так что слава богу, что я здесь уже почти 30 лет. Коллектив собрали. Лишь бы нас никто не трогал, не мешал нам. Но дьявол так не может.