Почти механически мы говорим, что дети, молодежь - это наше будущее, почти не вдумываясь в смысл этих слов. Но ростки будущего видны уже сегодня - в тех, кто сидит за школьными и студенческими партами, кто учится в аспирантурах. Какой был молодежь в шестидесятые годы? Какова она теперь- вот смысл вопросов нашему гостю – Наталье Яковлевне Бибаковой, доценту кафедры социологии УГАТУ, политологу.
- Вы коренная уфимка?
- Я очень люблю Уфу и считаю себя коренной уфимкой, потому что родители привезли меня сюда из Мензелинска, когда мне было всего две недели.
Для всей нашей семьи город был новым.
Мой отец, Яков Васильевич Зайцев - из беднейших крестьян, родом из чувашского деревни Батеево Урмарского района Чувашии. Ветеран войны, прошел от Москвы до Праги. После войны два года служил на озере Балатон в Венгрии, потом вернулся на родину. Учился он в Казанском пединституте, потом был направлен в аспирантуру Академии общественных наук при ЦК КПСС.
С мамой они познакомились в Казанском пединституте. Она рассказывала, что мужчин у них на курсе не было. Потом стали возвращаться- увечные, с ранениями. И вдруг как-то входит офицер- без малейшего физического изъяна, но только весь седой. Это был отец.
Мама моя, Софья Ивановна Сумзина была очень красивой девушкой. Родом она из мензелинских купцов Перминовых. Тогда Мензелинск, как известно, был в Уфимской губернии. Уже потом Москва отдала его татарам. Там все было построено купцом Периминовыми - кинотеатр, гостиница, трактир, гостиный двор, магазины.
Нашу семью сначала поселили в общежитии, где теперь гостиница «Шафак» на ул. Цюрупа. Месяца через три дали квартиру в элитном обкомовском доме на углу Аксакова и Коммунистичской, рядом с нынешним зданием Союза писателей.
Отце преподавал в высшей партийной школе, а когда в 57 году стали организовывать БГУ, он стал деканом историко-филологического факультета. Тогда БГУ располагался там, где сейчас один инфак.
А мама преподавала в школе № 91. по ул. Красина, теперь это лингвистическая гимназия.
- Каким было ваше детство?
Самые ранние воспоминания- это наш двор. Мы жили очень дружно. Мы, например, дружили с детьми Акназарова. Еще у меня была подруга Наташа Нагорная, дочь начальника КГБ. Рядом был самый обычный дом, но никакого деления у нас не было, все жили очень скромно. В квартирах было аскетично. И, кстати, никто никогда не закрывал входную дверь. Разумеется, никаких постов милиции, кодовых замков - ничего этого не было.
Телевизор появился в нашем доме у Хусаиновых, она работала, я помню, где- то в обкоме. И весь дом ходил к ним смотреть телевизор. Потом, когда телевизор появился у нас, ходили к нам. Приходила и мать Акназарова. Хотя она не понимала по-русски, она честно смотрела все передачи, все фильмы.Это был такой клуб на дому.
Все дети из нашего двора ходил в 45 школу. Я пошла в 91-ю- отцу посоветовала директор Марья Павловна. Там обучали английскому языку с 1 класса. Мне сначала было противно, что я хожу не туда, куда все, а потом привыкла.
Все – и взрослые, и дети, - одевались исключительно скромно, разговоров о вещах не помню. Не помню никаких скандалов. Может быть, и вправду тогда была идиллия.
-А после школы?
После школы у меня не было вопроса куда поступать- только на истфак. Когда были экзамены, родители уехали из города – отдыхать. Мама, конечно , пыталась говорить, как это мы поедем отдыхать, когда дочь сдает экзамены. Но отец настоял на своем. Фамилию, конечно, знали, но отец никуда не ходил просить и так далее. Он вообще не любил семейственности. Кстати, в семидесятые годы его звали в Чувашию- ректором Чувашского университета. Он не поехал, потому что его брат тогда был председателем Совета министров Чувашии.
На истфаке тогда была очень хорошая творческая атмосфера. Было много молодых преподавателей с дипломами московских, питерских вузов. Хочу назвать Иосифа Сергеевича Кисельгофа, Татьяну Федоровну Пеленкову, Маслова Рудольфа Александровича, Кавы Газизовича Газизова- все это были интеллигентные, образованные, очень культурные люди. Казалось, нет на свете того, чего бы они не знали.
У нас не было какого-то антагонизма между городскими и деревенскими студентами. Все время мы проводили в общежитии, у друзей-однокурасников. Может, с кем-то отношения и не складывались, но это зависело уже от их человеческих качеств. На нашем курсе учились Сергей Лаврентьев, Александр Герасимов( преподаватель юридического института). Из двадцати пяти человек в нашей группе 14 стали кандидатами наук. Однокурсники – не последние люди - и директора школ, идеологические работники, преподаватели и так далее. Живут и в Уфе, и в Москве, и т.д.
Но сказать , что мы любили всех преподавателей, нельзя. Был у нас один- требовал знать даты, очень все его боялись. У него экзамены были без билетов- он просто спрашивал , задавал один вопрос за другим.
Все пять лет я училась на пятерки, но стипендию получала обычную- ректор Чанборисов говорил - не надо баловать детей преподавателей.
У меня был наикраснейший диплом, и я попросилась в МГУ, в аспирантуру. Ректор сказал - если не поступишь, загоню тебя в самую глухую деревню!
Но я поступила. В МГУ, на кафедру новой и новейшей истории Америки. Я, кстати, потом поняла, что мы ничуть не похожи с американцами. Они очень прагматичны- их не интересует человек, их интересует то, что они с него могут получить. Да и они были зашорены не хуже нас.
У нас была элитная кафедра, никого простых не было. Училась я с внуком Молотова, с родственницей Орджоникидзе, дочерью представителя при ООН Трояновского и так далее.
Конечно, снобизма у них было выше крыши- еще бы, они постоянно ездили на Запад, не чета нам, провинциалам. На кафедре не было доброжелательности, открытости. Кстати, заведующий кафедрой, мой научный руководитель, сразу сказал – те, кто из провинции, у нас в срок не защищаются.
Но стипендия была - 100 рублей. 8 рублей уходило на общежитие, еще на восемь- мы с коллегами-аспирантами ежемесячно шли в ресторан «Славянский базар». Не пропускали премьер в театрах, выставок - все было доступно. Было хорошо, было весело, было много друзей. И был реальный шанс остаться там. Но я без Уфы себя не мыслила – раз меня послали, то я обязана вернуться. И еще в Уфе меня ждал человек.
Возвращаясь к диссертации - я сама взяла тему «Мафия и профсоюзы в США». Надо было искать материалы. Они были только в библиотеке Центрального совета профсоюзов. Целый день я сидела там. Читала подшивки газет. Подружилась с библиотекаршей. У нее, как оказалось, дочь жила в Уфе, и она мне помогала- водила в столовую( так не пускали), с вечера находила мне книги, чтобы я утром не ждала.
Занималась я и в других спецхранах -Ленинской библиотеки, Иниона. Читала вещи, которые еще не печатались в СССР- мемуары Никсона, материалы антигитлеровской коалиции.
Кстати, никаких сомнениий в советской власти у нас не было. Мы рассказывали друг другу анекдоты о Брежневе, но все хотели реформ, а не слома системы.
-А у вас были конфликты с КГБ?
Как это ни смешно, были. У нас в общежитии жили ребята-искусствоведы. Они нас с подругой водили по Москве, рассказывали об архитектуре. Они, как оказалось, были под наблюдением. И мы с подругой тоже попали в круг внимания. Меня даже вызывал мой шеф и говорил, что мной интересуются. Поэтому меня не приняли в партию в Москве. Потом, уже в Уфе, оказалось, что меня не берут в БГУ – как раз из-за этого. Как же так, я защитилась в срок, приехала, а меня не берут. Я работала в библиотеке БГУ, читала лекции заочникам, но это было не то, чего мне хотелось.
Потом отец послал меня в авиационный институт, к профессору Аитову. У них на кафедре научного коммунизма объявили конкурс на замещение вакантной должности преподавателя. Мы поговорили, и Аитов меня взял. У меня, конечно, была оторопь- я историк, а тут надо читать научный коммунизм!
Но Аитов меня уговорил, и вот я много лет работаю в авиационном.
Это был интереснейший человек, очень тактичный, с чувством юмора, никогда не позволявший себе начальственного тона. Он мне запомнился, как человек высокой культуры, внутренне интеллигентный. Благодаря ему и коллектив был у нас хороший, подобрались толковые люди. Я обожала профессора Спартака Феопентовича Елисеева, Льва Николаевича Фенина, Леонида Ивановича Алексеева.
- Что делалось у вас в авиационном, на кафедре научного коммунизма?
Аитовым была основана огромная социологическая лаборатория. Он первым в нашем городе начал исследовать общественное мнение. Эта лаборатория работала на весь Союз. Проблемы индустриализации, проблемы экологии – им поднимались самые острые вопросы. Исследования проводились и для Уфы. На их основе власти корректировали планы социально-экономического развития города.
Благодаря Аитову сегодня у нас много ученых-обществоведов, он создал кадровый резерв.
-Чем отличался тогдашний УАИ от университета?
-Это один из самых мощных вузов республики. Индустриализацию Башкирии проводили как раз его кадры. Такое большое значение вуз приобрел благодаря ректору Мавлютову. Это был человек широкого спектра, широкого мировоззрения. Все, что создано в УАИ, –создано им. Он умел масштабно мыслить. Вот почему УАИ по сравнению с БГУ поражал новизной, опережением времени.
-Жизнь была хорошая, говорите вы. Откуда же то, что мы видим сегодня?
- Дело том, что мы ни на йоту не продвинулись к демократии. У нас обществе еще много патриархальных черт, мы держим бездельников за прошлые заслуги. Люди устали, у каждого главная задача - продержаться, выжить. Поэтому доказывать, что кто-то плохо работает ни у кого нет сил.
Сегодня очень снизилась планка везде – в вузах особенно. Учиться идут все, кому не лень, что в студенты, что в аспирантуру, особенно на коммерческие места. Через пять лет они выходят, но они не хотят и не умеют работать, это не их призвание.
- Вы политолог. Какова нынешняя молодежь с точки зрения политологии?
В целом, среднестатистический уфимец, не только молодой, – аполитичный человек, который не понимает роли политики в обществе, не подозревает, что все зависит от политики. Это касается и всех граждан России. Если в обществе дела плохи, не может быть высокий рейтинг у президента.
Это говорит об отсутствии политической культуры. И она не появится, пока ей не станут заниматься на государственном уровне. Надо ввести политологию в школе, в вузах- давать больше часов. Сейчас это всего лишь семь лекций и семь семинаров за семестр. Молодежь у нас предоставлена сама себе. Им даны только только дискотеки и бесцельное шатание. Отсюда пьянство, наркомания, сидение за компьютерами весь день. Надо заниматься молодежью. Откуда же будет увеличение рождаемости, если она асоциальна? Жизнь для них теперь – это развлечение, и телевидение, и пресса толкают их на это.
Высока вероятность того, что это поколение, дожив до тридцати лет, выйдет из повиновения- они не будут платить налоги, не будут работать, будут объединяться в банды. Ростки этого видны уже сегодня. Черниковка и Сипайлово- вот первые кандидаты на то, чтобы стать нашим Гарлемом. Об этом надо говорить, надо бить тревогу.
Беседовал Айдар Хусаинов