Счастье

Все-таки о питерском спектакле «Счастье», потому что продолжаю о нем размышлять. Написать – лучший способ отделаться от мыслей...

Этот детский – 6+ – спектакль в 2012 г. получил Золотую маску в номинации «Лучший спектакль большой формы». При этом он – странный и очевидно спорный. Ну, если б еще в номинации «Эксперимент»...

Андрей Могучий и Константин Филиппов состряпали ходульную пьесу по мотивам «Синей птицы». На сцене – старик Время, у которого есть две любимые дочки Царица Ночи и Фрекен Свет. Когда-то они жили вместе и счастливо, но потом пришло время расстаться навсегда... В конце пьесы выясняется, что Фрекен повезло больше, а Ночь пожертвовала собой. Когда все это по непонятным причинам произошло, души вещей ослепли... По залу в начале и в конце каждого действия с трагическим видом бродят слепые дяденьки... Они хотят прозреть. Зачем это вещам? Непонятно. В конце это, кажется, даже происходит, я, правда, не уловила, как. И чего из того? Им так лучше?

В общем, эта идея мне напомнила творчество младшеклассников, когда учитель литературы предлагает им сочинить что-нибудь в духе космологических мифов.

Спектакль собран вокруг идеи этического выбора. Герои жертвуют собой ради любимых. Сначала – мама, потому что злобная кошка, агент Ночи утащила синюю птицу, т.е. душу ее еще не родившегося мальчика. Митиль, ревновавшая до сих пор родителей к новому брату, не готова терять маму. И вот теперь безжалостный выбор стоит перед ней. «Тебя не будет», – говорит девочке Ночь.

Интересно, как героиня попадает в царство Ночи. Соседка фрекен Свет приходит посидеть с детьми, пока папа везет маму в больницу. Она трижды выключает их сознание, погружает в сны: № 1, № 2 и № 3... Детям предстоят испытания... Они совершают путешествия в глубокие колодцы коллективного бессознательного – мы прямо видим это погружение средствами видеопроекции – в котором мелькают скелеты и монстры, а сами герои уменьшаются ив размерах или превращаются в гигантские фигуры с огромными головами, вызывающие ассоциации с мифологическими циклопами или сказочными великанами... В бессознательном демонизируется домашняя кошка, происходят сражения не на жизнь, а на смерть... Герои встречаются со своими давно умершими предками и чуть было не застревают навсегда в этом Аиде...

Маленький оркестрик на авансцене под управлением стильной брюнетки в красных перчатках играет таинственную музыку Александра Маноцкова (когда надо, перетекающую в арию царицы ночи из «Волшебной флейты»). Оркестрик то всплывает на поверхность, то уходит вниз, видимо, туда же...

Итак, героиня делает важнейший этический выбор во сне. Подобное обстоятельство делает его игрушечным, потому что в настоящей жизни выбор и моральные поступки пребывают исключительно на уровне сознания. (Между прочим, в начале спектакля все члены семьи одеты так, как будто вылеплены из пластилина; со взрослых героев шелуха представления постепенно спадает, но не с детей: они продолжают находиться во сне или в сказке).

Прием обнажения в спектаклях для детей архетипической сути сказок, может, и нов, но исключительно для нашего театра. В какой-то давней рецензии это «Счастье» сравнивали с творениями французского режиссера и писателя Жана Поммере. Я смотрела его «Красную шапочку» в Театре Буфф дю Нор и текст ее читала. Тут есть весьма существенная разница: Поммере осознанно и квалифицированно препарирует выражаемые текстом психические реалии и философски их осмысляет. Спектакль получается многоуровневым: для детишек, для родителей, для высоколобых...

А «Счастье» – это, по-моему, что-то вроде спонтанного и бессистемного выплескивания подсознательных образов: «а давай, мы были...» В такой игре может происходить, что угодно... Например, воображение может создать фабрику по производству новых детей, большеголовых и неуклюжих...

Возможно, успех спектакля Могучего был обусловлен как раз вот этой действительно необыкновенно новой моделью – как будто мы присутствуем при детской игре, в которую пустился взрослый Александринский театр...