Наша разведка знала, что в деревне в пяти километрах на восток немцы. Задача была взять языка, и привести в штаб для допроса. Это не легкое дело поручили моему отряду.
Мы находились в километре от деревни в небольшом леске. Я понимал, что операция очень важная и рисковать ей мы не можем.
Леха ты остаешься за старшего. Если меня возьмут, сразу уходите. Крикнул я, и полез в сторону деревни.
Проползти километр по густой траве было очень не просто. Но на улице еще не стемнело, поэтому передвигаться можно было только так. Я дополз до крайнего дама и увидел немцев, которые охраняли дом.
Я сорвал с себя всю одежду, и в чем мать родила, шатающимся шагом направился в сторону тех двух фрицев. Как только умел я изображал пьяного русского мужика. Орал песни матерился и даже остановился пописать в пяти метрах от фашистов.
Немцы чуть животы себе от смеха не порвали, такого они еще точно не видели. А моя главная цель на тот момент уже была достигнута. Я находился на расстояние вытянутой руки от них.
Дай закурить. И я протянул руку к одному из немцев.
Он тут же попытался ударить меня прикладом по лицу, но я с легкостью от него увернулся. Этот ошеломлённый взгляд фашистов я помню до сих пор. Первым же ударом в челюсть я выбил сознание у одного из них. Второй немец, не успел даже снять с предохранителя автомат, как его тоже накрыл мощный удар в лицо.
Возвращаться за вещами у меня времени не было, поэтому на пороге дома, я тоже появился, в чем мать родила. Какое же было мое удивление. Когда на меня в ту же секунду, бросилась девушка, с огромным топором. Слава богу, что хватило сноровки уклониться от прямого удара, но вскользь она меня все, же задела. Краем глаза я успел увидеть лежавшего на полу фашиста. Но в эту секунду на меня уже снова летело лезвие топора.
Ты что творишь. Закричал я.
Но, конечно же, она мне не поверила, ведь я был без одежды, и она была уверена. Что знает, для чего я ее снял. Еще несколько раз я увернулся от ударов и понял, что нужно применять силу.
Забрав у нее холодное оружие, я еще долго пытался объяснить, кто я и почему стою тут раздетый.
Немец, которого она ударила топором, оказался офицером. Вот его мы и забрали в качестве языка. Правда, тащить его пришлось на руках. Удар у девицы оказался уж больно тяжелым, никак в себя приходить не хотел.
А девчонка та, оказалась партизанкой, немцы ее в лесу поймали. Офицер порезвиться захотел с молоденькой девчонкой, до того как расстрелять.
А теперь пускай с ним в штабе, наши мастера допроса порезвятся. Сказал Леха, и вся наша группа рассмеялась.
