Евгений Дегтярев — о том, как он пытался, но так и не смог стать алкоголиком
Алкоголик — это супергерой. Он берет свою личность за грудки и трансформирует ее в сущность высшего порядка. Алкоголизм может запросто преобразить носителя хоть в профессора, хоть в повесу-романтика, хоть в бомжа, хоть во все, взятое вместе. Но самое главное — алкоголик говорит окружающим: “Я сделал свой выбор. Я живу и выгляжу так, как хочу”.
Быть алкоголиком нынче не модно, и это меня удивляет, ведь алкаши выглядят более привлекательными и зрелыми в глазах женщин. Пивная складка и лиловые синяки на опухшем лице всегда были главными визуальными признаками маскулинности, — тем, что отличает хозяев мира от случайных пассажиров. Но вот беда — у меня никак не получается войти в этот элитный рыцарский клуб.
Иногда я выпиваю — раз пять-шесть в неделю, но любой опытный алкоголик подтвердит, что этого недостаточно, чтобы перейти из касты мягкотелых выпивох в касту алкозависимых бруталов. И вот я решил поставить над собой настоящий научный эксперимент, перестать быть никем и стать всем. Сначала я изучил большое количество экспертных материалов: статьи из уважаемых медицинских журналов, книги Ерофеева, Буковски и Довлатова, а также гонзо-репортажи Данилы Блюза.
Отложил немного денег, простился с близкими, взял двухнедельный отпуск и забаррикадировался дома в компании новых сериалов, любимых видеоигр и ящика самого обычного баночного лагера, обрубив все средства коммуникации с надоедливым внешним миром. Через три дня сериалы наскучили, игры были пройдены, а пиво выпито. Смачно отрыгнув и отправив последнюю алюминиевую пустышку в переполненную мусорную корзину трехочковым броском, я подтащил свое раздутое брюхо к зеркалу в надежде зафиксировать первые признаки ранней стадии алкоголизма.
В ОТРАЖЕНИИ Я УВИДЕЛ ТОЛЬКО СЕБЯ, ОЩЕТИНИВШЕГОСЯ, ПОБЛЕДНЕВШЕГО ОТ ОТСУТСТВИЯ СВЕЖЕГО ВОЗДУХА, НО СОВСЕМ НЕ ПОХОЖЕГО НА ТЕХ СОЛИДНЫХ МУЖЧИН, КОТОРЫХ МОЖНО ВСТРЕТИТЬ ПОЗДНИМ ВЕЧЕРОМ ЧИННО ПОКАЧИВАЮЩИМИСЯ У ОКОШЕЧКА С ШАУРМОЙ. ЕСЛИ БЫ Я БЫЛ АМЕРИКАНСКИМ КОПОМ И МНЕ НУЖНО БЫЛО ВНЕДРИТЬСЯ В БАНДУ АЛКАШЕЙ-РЕЦИДИВИСТОВ, МЕНЯ БЫ В МОМЕНТ РАСКУСИЛИ.
Конечно, я расстроился, но решил пока не унывать. Лет мне еще не очень много, проклятый метаболизм оказывает алкоголю ожесточенное сопротивление, к тому же мне посчастливилось родиться с редкой формой физического отклонения — у меня три почки, которые прогоняют через меня любую жидкость на 30% быстрее, чем через любого нормального человека. Проконсультировавшись с врачами, я понял, что продать одну из них, к сожалению, нельзя.
Значит, нужно перейти от “детского” пива к более серьезным напиткам, поменьше закусывать и не заваливаться спать спустя каждые шесть-семь часов возлияний. С этими мыслями я прокладывал маршрут к винному отделу местного супермаркета. Выбор пал на полусладкое каберне с хорошей скидкой. Я всегда пил только сухое вино, закусывая его вкусной запрещенкой, потому что у меня нет проблем со вкусом, но от полусладкого кроет и быстрее, и плотнее, а это — именно то, что мне было нужно. Девять бутылок приторной виноградной жижи, сдобренной диоксидом серы, с позвякиванием отправились в мою потребительскую корзину. На кассе мне стало немного неловко, и я зачем-то добавил к покупке апельсиновый “Чупа-Чупс”.
Вино было выпито за три дня, без огонька, без удовольствия и без результата. От каберне гудела голова и сохло во рту, зубы стали фиолетовыми, а в животе что-то постоянно выло и стреляло короткими очередями. Когда я допил последнюю бутылку и без сил заснул прямо за кухонным столом, мне случилось странное видение.
Я стоял посреди бескрайнего земляничного поля. Вдруг ко мне подошел Джаред Лето в кожаной косухе Gucci и попросил закурить. Я хотел пошарить по карманам, но вдруг понял, что стою перед великим актером в одних трусах. В ногах у меня — целлофановый пакет, в котором валялись бутылка каберне и стопка пластиковых стаканчиков. “Курева нет, зато есть выпить”, — сказал я. “Разливай, братиш”, — ответил Джаред. Я достал бутылку из пакета, отцепил пару пластиковых стаканчиков, указательным пальцем протолкнул пробку в бутылку и нахилил горлышко к стакану. Из тары в тару, булькая, побежало, но не вино, а самая обычная питьевая вода. Джаред Лето очень расстроился, выругался по матушке и исчез, а я проснулся, хмурый как туча, потому что алкоголиком все еще не стал. Как известно, сны алкоголикам не снятся.
ЧТО ХОТЕЛ СКАЗАТЬ МНЕ ЛЕТО? ЧТО ВИНО ДЛЯ МЕНЯ — ЭТО ВОДА? ЧТО Я НЕУЯЗВИМ И НИКОГДА НЕ СМОГУ СТАТЬ НАСТОЯЩИМ АЛКАШОМ? ИЛИ ЧТО ДЕЛО ИМЕННО В ВИНЕ И ПОРА ПЕРЕХОДИТЬ НА ПОЙЛО ПОСЕРЬЕЗНЕЕ?
Думая об этом, я быстро катил телегу к полкам, на которых были красиво расставлены пузатые бутылочки с благородным импортным алкоголем. Я взял четыре снаряда недорогого скотча, ориентируясь на образы крутых мужиков из кино, которые всегда брали двойной виски, вальяжно развалившись на высоком барном стуле в окружении роковых красоток. Бар в сложившейся ситуации был точно не моим вариантом. Как известно, пить там крепкий алкоголь дорого, и можно стать либо нищим, либо инвалидом, а мне нужно было стать алкоголиком да поскорее.
Выпивка и несколько бутылок колы на залудить были оплачены и доставлены до дома в шершавом пакетике. Ну, вот сейчас точно пошуршим по-взрослому, думал я, закидывая лед в бокал. Я поставил In the Wee Small Hours и начал методично упиваться сорокаградусной шотландской сивухой, подпевая великому Синатре, который, в отличие от меня, был эталонным алкоголиком.Бессмысленно бравировать и рассказывать вам, как легко я расправился с четырьмя литрами виски. Очевидно, что это долго, больно и сложно. Через два стакана по 50 становится тепло и приятно, через четыре — весело и пьяно, через шесть — мрачно и грустно, через восемь ты превращаешься в самонаводящуюся ракету, цель которой — не расплескать едкую блевотину на подлете к унитазу, дальше — длительный вертолетный блэкаут.
Когда в четвертой бутылке было на донышке, у меня оставалось всего три дня от отпуска, а внешний мир предпринимал отчаянные попытки прорваться через оборону моей научной лаборатории, которая к этому моменту выглядела хуже, чем среднестатистический крокодиловый притон — повсюду валялись пустые бутылки, коробки из-под пиццы и лапши, грязные носки и заблеванные футболки.
Посреди всего этого бытового очарования покоилось мое изможденное тело. Бухой, мрачный, осатаневший от безделья и совершенно разочарованный в своих способностях я лежал на диване, свернувшись калачиком, и тихонько поскуливал. Никаких симптомов зависимости все еще не было: руки не тряслись, галлюцинации не появлялись, овал лица не изменялся, а волосы не редели. Мои мысли были последовательными, а речь связной. К сожалению, я все еще был собой. И я понимал, что, если в оставшиеся трое суток не обращусь в алкозверя, эксперимент придется признать с треском провалившимся.
НО САМОЕ СТРАШНОЕ, ЧТО МНЕ СОВСЕМ НЕ ХОТЕЛОСЬ ПРОДОЛЖАТЬ ПИТЬ. ОДИН ТОЛЬКО ВИД АЛКОГОЛЯ МОМЕНТАЛЬНО ВЫЗЫВАЛ У МЕНЯ ОТВРАЩЕНИЕ И УВЕРЕННЫЕ РВОТНЫЕ ПОЗЫВЫ. ЭТО ПЕЧАЛИЛО МЕНЯ БОЛЬШЕ ВСЕГО, ИБО НАСТОЯЩЕМУ ЗАПОЙНОМУ АЛКОГОЛИКУ МАХНУТЬ СТОПАРИК ХОЧЕТСЯ ПРОСТО ФИЗИЧЕСКИ, КАК ОБЫЧНОМУ СМЕРТНОМУ — ВЫПИТЬ СТАКАН ВОДЫ С УТРА. ВОДЫ МНЕ ХОТЕЛОСЬ ПОСТОЯННО, А ВОТ БУХЛА — НЕТ.
Из изученных материалов я узнал, что, если пить уже нет сил, спасает клизма. Через нее алкоголь быстрее всасывается в кровь и не сжигает пищевод, но клизму я ставить не умел, поэтому оставалось последнее средство — простая водка, с помощью которой уже сотни лет успешно спиваются русские мужчины. Брутальный водочный марафон был моим последним шансом войти в лигу достойнейших. Как мне казалось, вливания должны были стать регулярными и максимально объемными, поэтому водки я взял с запасом — пять бутылок, как завещали классики.
Я осилил две. Каждая опрокинутая рюмка норовила вырваться назад в атмосферу, которую я заполнил звуками Летова и Цоя. Если уж их песни не способствуют развитию алкоголизма, то тогда какие? Нахерачиваясь, я параллельно делал то, что обычно делают пьющие опустившиеся люди, надеясь, что это усилит эффект от гадкой водки. Я отыскал профили почти всех своих одноклассников в социальных сетях, порыдал над старыми фотографиями, отварил пельменей с лаврушкой, полистал каналы ТВ. Если бы я знал как, наверное, даже позвонил бы какой-нибудь бывшей.
Все было без толку. В обед последнего воскресенья перед выходом на работу я подполз к зеркалу и вновь провел тщательный осмотр пациента в отражении. Борода прилично отросла, рожа припухла и покраснела, сальные волосы на макушке торчали во все стороны. Внешне я походил скорей на разочаровавшегося в жизни советского писателя, но не на заправского алкоголика. Это точно было не то, о чем я грезил. Как агент Купер в последней серии второго сезона “Твин Пикс”, я стукнулся лбом о зеркало и через зрачки заглянул, как кажется, прямо в свою душу. “Ау!” — крикнул я во тьму, надеясь услышать в ответ хриплое “Старичок, заходи на пикничок! Все готово, ждем только тебя!”, но в ответ была лишь тишина.
Совершенно опустошенный и разбитый я грохнулся на матрас и проспал свинцовым сном 14 часов. Проснувшись, принял душ, гладко побрился, выпил кофе и вышел из дома. На дворе уже была настоящая весна, с крыш накрапывала капель, дворники раскидывали лопатами последние кучки снега, а солнышко ярко светило на их замызганные синие шапочки.
Я закурил, поставил в плеере новый альбом “Кровостока” и поехал работать свою работу. За эти две недели я не стал лучше и не стал хуже. Я оставался таким же, как и раньше, будто бы весь мой эксперимент был всего лишь длинным и скучным сном. Я не стал супергероем, потому что меня все еще волновали дедлайны, политика, культура, размер страховых и пенсионных отчислений, неуплаченные налоги, ставки на ипотеку и размер инфляции. В общем, все, что алкоголика не волнует и волновать не должно. У алкоголика нет времени на мирскую суету, он смотрит в суть вещей, а не на их поверхность. Жаль, но на меня это совсем не похоже. Видимо, не судьба.
НАШ САЙТ