За кулисами Мариинского театра с Ларисой Гергиевой и Александром Чайковским. Беседа о театре, о музыке, об его творчестве, о его судьбе. Радиопрограмма. Часть 2
Александр Чайковский - профессор Московской консерватории, заведующий кафедрой композиции, Народный артист России, композитор.
Л.Г. Давай сейчас повернем наш разговор в более оптимистичное русло. Вспомним твое детство. Ты учился в ЦМШ по классу фортепиано, какие твои были первые шаги в музыке, когда стали проявляться первые интересы к музыке? Какова была твоя семья, кто еще занимался музыкой? Я знаю, что у тебя был замечательный композитор - дядя, Борис Чайковский. Расскажи об этом, наверное, самом счастливом периоде твоем жизни.
А.Ч. Мы жили в коммуналке, сначала в Москве. Дядя Боря в соседней комнате, он жил с женой, мы рядом. Но я помню, к нему ходили масса композиторов, его приятели, которые меня все уже прекрасно знали, в частности Вайнберг, который ставил оперу "Идиот", Карен Хачатурян, Веня Баснер. Круг бывших учеников Шостаковича, они дружили тогда все. Они меня все уже знали тогда. Потом Борис уехал, они получили квартиру. Ну вот я в этом кругу с детства, мы, конечно, ходили на все концерты Бориса. Современная музыка мне тогда нравилась, по-видимому, я вошел в нее. Мне очень нравился Шостакович, где в 10 -11 лет, я почему-то эту музыку очень спокойно воспринимал. Опять таки мы ходили на концерты, где не только Бориса играли, и других композиторов советских тогда современных. Мне очень нравилось это все. Другое дело, что тогда я совершенно не думал о том, что я сам буду этим заниматься. Это вышло достаточно случайно.
Л.Г. Что являлось твоим первым опытом композиции?
А.Ч. Первым опытом - я написал две-три пьески, когда еще в ЦМШ учился, для фортепиано естественно.
Л.Г. Это для дяди?
А.Ч. Нет, просто так. Что-то захотелось, две-три по разу в год. Когда я поступил в Консерваторию как пианист, я учился у Левы Наумова, великого педагога, музыканта, я переиграл руку на втором курсе. Играл на отбор в Парижский конкурс и переиграл руку. И вот тогда я написал цикл романсов на стихи Гамзатова. Тогда наша знакомая посоветовала, да пусть он к Тихону Николаевичу придет. И я пришел к нему в Консерваторию, сыграл эти романсы. Он меня очень хвалил, сказал, что меня возьмет, все это мое дело. Так я стал заниматься еще и композицией. Хотя я долго не верил в себя. Надо еще сказать, что если бы не Тихон Николаевич, может быть я не являлся бы автором стольких произведений.
Он всегда мне говорил, что это твое главное, не рояль, а вот это.
Л.Г. Саша, а вот не страшно было выбирать эту профессию композитора с такой фамилией?
А.Ч. Страшно. Даже не из-за Петра Ильича, а даже больше из-за Бориса. Так как Борис выдающийся композитор. У него, я считаю, есть просто несколько грандиозных совершенно сочинений - "Тема и 8 вариаций", "Севастопольская симфония", скрипичный концерт.
Л.Г. А он сам как относился, видя, что ты стал заниматься?
А.Ч. Он относился хорошо, более того, я носил к нему мой дипломный фортепьянный концерт, он со мной занимался оркестровкой. И очень мне много дали те несколько уроков, которые он мне дал. И виолончельный мой первый концерт я тоже ему показывал. В общем, он принимал участие. Он для меня, конечно, всегда был одним из самых больших примеров.
Л.Г. А что делала твоя мама? Она кто была по профессии?
А.Ч. Мама у меня долго нигде не работала, занималась домом, занималась мной. Потом, когда они с отцом разошлись, она начала работать в разных местах. Я в семье был один ребенок, я остался с ней. Она работала методистом. Она была музыкальный человек, она пела, у нее был музыкальный слух, но музыкального образования у нее не было.
Л.Г. Она гордилась тем, что ты начал заниматься музыкой, композицией?
А.Ч. С одной стороны гордилась, с другой стороны она как раз страшно боялась, этой неопределенности. Она только потом, когда я стал показывать успехи, я уже начал в Консерватории работать, преподавать, она как-то так немножко успокоилась. А уж когда у меня образовался такой круг друзей - Валера Гергиев, Витя Третьяков, Башмет - какая-то такая наша компания, она уже увидела, что я не один.
Л.Г. Сегодня композитор, на мой взгляд - это и импресарио себе, и менеджер, очень много приходится самому заниматься не так, как на Западе. Кстати, у нас в стране у актеров уже появились свои, так сказать, агенты, директоры, они занимаются продвижением этих людей, торгуются, как-то конкурируют даже между собой и это тоже залог какой-то успешности. А вот композитору очень многое приходится делать самому, наверное, важно иметь такие связи, которые есть у тебя, авторитет - это понятно. Но я сейчас даже больше говорю о молодых композиторах.
А.Ч. У нас, к сожалению, во-первых, отсутствует институт издательств музыкальных, в основном на Западе все композиторы, те, кто пишут, серьезно действительно, агентом их является издательство, которое распространяет и популяризирует их музыку и торгует их нотным материалом, и от этого издательство получает какой-то свой процент. У нас этого института нет, во-первых, потому что у нас практически 3-4 музыкальных издательства, у нас нет их так много, и может быть то, что сейчас была произведена смена руководства РАО, поскольку меня выбрали одним из вице-президентов РАО, я вижу, что сейчас может быть возникнут какие-то изменения. Сейчас, на сколько я знаю, в планах есть заключать какие-то контракты с авторами, в том числе и с композиторами, именно по их продвижению, популяризации. Если это произойдет, то может быть мы двинемся в сторону цивилизации, так сказать.
Л.Г. А скажи, пожалуйста, все-таки хочу вернуться к твоей фамилии. Ты что-то знаешь о своих корнях? Одни считают, что это какие-то польские акценты, в связи с Петром Ильичем. Ты сам что думаешь?
А.Ч. Я знаю, что с Петром Ильичем у нас никаких прямых пересечений нет. Дед мой, Чайковский Александр Мартынович, он вообще выходец из Белоруссии, из под Пинска. Тем более в школе он учился в Даувгавпилсе, это Латвия. Потом пришел оттуда, поступил в Москву в экономический институт. Конкретно больше из его родственников никого.
Л.Г. А вот Елена Чайковская, вы не родственники?
А.Ч. Нет. Мы, кстати с ней как-то общались, у меня подозрения, что у нас могут быть пересечения скорее с этим Чайковским, который был народник знаменитый, Николай, по-моему, он Чайковский. А Елена Чайковская - она тренер по фигурному катанию.
Л.Г. А вы знакомы с ней?
А.Ч. Она приходила на мою оперу "Альтист Данилов" в Москве. И меня с ней знакомили. Вообще фамилия редкая.
Л.Г. А ты не мог бы, в связи с тем, что мы заговорили о тех людях, которые носят эту фамилию, буквально пару слов сказать о Миле Чайковской и очень-очень славном молодом человеке, которого зовут Никита Чайковский, о твоей семье?
А.Ч. Во-первых, тогда я должен начать с Даши Чайковской, моей дочки старшей, которая на днях сделала меня вдвойне дедушкой , которая живет в Кельне, она прекрасная пианистка. Недаром я когда-то написал в молодости для театра Покровского оперу "Дедушка смеется", выяснилось, что это про меня. Мила Чайковская - опять же благодаря приглашению Валерия Абисаловича, я познакомился с ней уже в Мариинском театре. Валерий Абисалович сыграл очень важную роль в моей жизни, можно сказать в этом отношении, - лучшую.
Л.Г. Мила Чайковская - замечательная скрипачка, концертмейстер оркестра Мариинского театра, и очень хороший музыкант и замечательная супруга. Быть женой композитора - это не просто.
А.Ч. Я представляю, что быть женой да еще и концертмейстером, хотя, конечно, я себя считаю очень удобным. Но, конечно, со мной трудно. Я прекрасно понимаю. А Никита Чайкосвкий ему 20 лет, он мне очень нравится. Полностью опять же благодаря Валерию Абисаловичу стал фанатом оперы и пытается учиться петь, хотя он сейчас учится в Горном университете здесь. Но мечтает о вот этой карьере, ходит очень много в театр, исключительно на оперу, балет терпеть не может. Но может быть он придет к тебе, будет проситься в твою академию.
Л.Г. А скажи, пожалуйста, Саша, все-таки ты живешь на два города - Москва и Питер. И разные периоды твоей жизни связаны то с тем, то с тем городом. И все-таки, какой из них для тебя главный?
А.Ч. Не могу сказать, в Питере моя семья, здесь Мариинский театр. Это что-то для меня родное. Но может быть не менее важно, что работаю в основном я в Питере. В Москве я очень занят, я должен быть в Филармонии, исполнять обязанности художественного руководителя, я занимаюсь со студентами, куча всяких встреч.
Л.Г. А как ты работаешь, у тебя просто потребность каждодневная этим заниматься или ты ждешь моментов, когда приходит вдохновение?
А.Ч. Ларочка, я не могу ждать, у меня очень много заказов. В принципе я все время работаю в голове.
Л.Г. Чем больше ты в Петербурге, тем больше у тебя заказов?
А.Ч. Да, во всяком случае я сюда вырываюсь, к сожалению, меньший процент времени я нахожусь в Петербурге. Но даже за 3-4 дня, которые я вырываюсь сюда, я сделаю то, что в Москве я иногда за месяц не могу сделать.
Л.Г. Сейчас блиц-вопросы. Банальный вопрос, но все-таки очень интересный - кто твой любимый композитор?
А.Ч. В каждый период разный, сейчас Рихард Штраус.
Л.Г. Момент для тебя наивысшего счастья, как для композитора. Если окинуть всю твою жизнь.
А.Ч. Наивысшее счастье у меня, когда я прихожу на репетицию, на первую, и вдруг понимаю, что получилось и оживает.
Л.Г. А ты сразу можешь понять с первой репетиции удача или нет? А неудачи бывали?
А.Ч. Конечно, естественно.
Л.Г. В твоей жизни у тебя часто наверняка встречались очень интересные люди. Самая запомнившая твоя встреча и самая интересная личность?
А.Ч. Это, пожалуй, знакомство с Лени Бернстайном, мы, кстати, с Валерой вместе в Москве его встречали, в 90м году он приехал с молодежным оркестром фестиваля Шези Ферстейн, и я тогда еще был секретарь Союза композиторов. Мы делали три концерта в Москве. Мы поехали сразу с аэродрома Шереметьево в посольство немецкое, где был прием для этого оркестра. Там выпивка была и мы как-то очень сразу сомкнулись Бернстайном, кроме того, что он был один из величайших дирижеров, очень веселый и остроумный, очень контактный, по-видимому, он был очень добрый человек. Мы сидели с ним, играли в четыре руки на пианино, а молодежь там плясала. Это, пожалуй, один из очень интересных моментов. Действительно, гений, абсолютно.
Л.Г. Чтобы подытожить наш разговор, хочу попросить тебя сказать несколько слов в адрес тех молодых людей, которые все-таки решили посвятить свою жизнь этой удивительной загадочной непредсказуемой профессии композитора, чтобы ты хотел пожелать.
А.Ч. Во-первых, пожелать терпения, не отчаиваться при неудачах, пожелать как можно больше знакомиться, слушать музыки разной, не только новой, но классической старой, потому что у классических мастеров великих, наших предшественников очень много, чему можно поучиться, и очень много чему можно научиться, начиная от Баха и Генделя, если внимательно их изучать, там такие глубины, которые до сих пор во многом мы еще не постигли. И работать, не ждать вдохновения, как мне говорил Тихон Николаевич, когда я учился у него, он всем говорил, и это золотые слова. Когда он нас провожал на каникулы, он говорил: "Так, отдохните дня три и работать, писать, писать, потому что у композитора отдыха не бывает."