В Гватемалу едут, в основном, не за вулканами, а за майяйскими пирамидами: на свидание к ним из Антигуа надо трястись в нацпарк Тикаль. Благоприобретенная в протяжение жизни толстокожесть сделала меня совершенно нечувствительным к мистике.
Когда красиво, то вижу и чувствую, что красиво, а вот незримое присутствие духов, всякое там щекотание астрального тела сверхнатуральными энергиями—не, никак не осязаю. Кетцалькоатль его знает, может, и в самом деле это увечье, но рассказы про «расширение горизонтов сознания» и «обретение потустороннего духовного опыта» я слушаю, как покойный Хокинг, наверное, слушал рассказы об алкоголе и марихуане—а на фига это? Кастанудятина со всеми мегатоннами пейотля им, Кастанедой, слопанного, со всеми скирдами душерасширяющих кактусов, всегда навевала тоску.
По правде говоря, это много снижает пафос моих паломничеств к майяйским древностям. Мне там не столько пьяно от намоленности и святости мест, сколько режет глаз другое: как у них лихо древний камень заменяют на новый—не разберешь обычно, что тут было до реставраторов? Да и было ли что-нибудь вообще? Город Флорес лежит чуть поодаль от руин: здесь толпы охотников до древностей собирают, упорядочивают, выстраивают в шеренги.
Местечко какое-то и не вполне гватемальское даже: карманы туземцев не топорщатся пистолетами, а на домах не увидишь колючки, что превращает жилье в рождественскую елку, только мрачную, а не праздничную. Озеро Петен-ица, опять же, живописно раскинулось—обитают в нем пресноводные крокодилы, и, кстати, довольно-таки человекоядные. Мир окрест нацпарка суров и на шлагбауме табличка: с огнестрелом никак нельзя! Пирамиды майя стоят посреди первозданного леса, каковая первозданность есть результат тщательного догляда и ухода. Лес живет своей вековечной жизнью: снуют в свои собственные пирамиды и обратно термиты; цикады скрежещут и царапают железом невидимые тарелки—просто до зубовного нытья! Мизантропически настроенные обезьяны попрыгают-попрыгают, да на голову туристу и опростаются.
Грозный кузнечик в дециметр ростом в траве не робко прячется, а, скорее, грозно таится. Сельва сама себя поедает, переваривает и пузырится новой жизнью. Но пирамиды природа грызла-грызла, да зубы и обломала. Гватемальцы уверяют, что в Тикале располагался центр империи майя—в период расцвета он громоздился на площади в 65 километров и просуществовал полторы тысячи лет, до 9 века по Рождеству Христову. Вот главная пирамида, а вокруг ритуальные площадки: словно и не было 10 веков лесного запустения—местная индианка охаживает заклятьями и мистической хворостиной какую-то испанку. Костерок тоже волшебный, но зевак отсюда гонят: «Не платили? Пошли вон! Вот, дама денег не пожалела, потому имеет эксклюзивные права на магию, всю до капли и чтоб никому больше не перепало!»
Ритуальное отжигание длилось долго и, по копоти судя, без керосина в современном колдовстве никак нельзя. Окрест пирамид, кстати, бродят в поиске заказов толпы ведуний и ведьм—что-то есть во всем этом цыганское, как по виду, так и по существу. В туристических тропарях «Тикаль» переводят как «Место, где говорят духи». Чертовщины здесь, скорее всего, действительно порядком—учитывая мрачную историю города, где кровь людская была как водица.
Главное чудо Тикаля—это «Мундо-Пердидо», что, однако, переводится с испанского вполне благозвучно: «Затерянный мир». Это 4 пирамиды, которые, как будто, хранят все космогонические секреты майя. Где-то здесь, кстати, родилось и мошенничество планетарного масштаба. Это я про 13-ю бактуну майяйского календаря, истечение которой обещало Земле полный Армагеддец и всеобщий Рагнарёк. Гватемальцы похарчевались модой на апокалиптику также сытно, как мексиканцы: и экскурсии водили, и молебны искупительные устраивали, и лекции желающим о жизни после скорой смерти читали.
Правда, дело закончилось пшиком. Ну, ничего: теперь кошельки охаживают акедемичненько—рассказами про индейские империи и их величие, которое ни в сельве спрятать, ни в учебники уместить. Клянутся, что тут полным-полно пирамид неисследованных: лес, как подросток угрями, пошел сыпью холмиков, метров эдак до 5 в холке. Они полуизучены-полураскопаны: стоят себе такие—с идеально прямыми гранями, со ступенями, выведенными под строительный уровень…
И еще эти пирамиды почему-то выше себя самих, скрытых под землей: как грибы растут, однако. Рабочие, не смущаясь, латают да наращивают древние храмы и гробницы: руины все теперь в белых проплешинах цемента с известкой. А за яркими заплатками вообще что-нибудь настоящее-то есть? Уверяют, что открыл Тикаль индеец Тут лет 170 тому назад. Больше века никто комплексом не интересовался. Это в 50-е правительство внезапно загорелось объединить и вдохновить нацию—вот про Тикаль и вспомнили.
Сейчас комплекс очень напоминает французские средневековые замки, выстроенные, как Каркассон, с нуля в 19-м веке заместо древнего шато: стало лучше, чем было у древних—инженерное дело после альбигойцев далеко шагнуло вперед. А после ацтеков и того дальше. Я, конечно, не «новохроноложец», в историю, как творение Скалигера, не верю: только все равно аккуратней бы как-то с древностями надо, чтобы повода скептикам не давать.
Продолжение. Рассказы про то, как собраться в кругосветку здесь
про то, как я катился по Мезоамериканскому перешейку попутно потокам кокаина здесь
про гватемальские города-утопленники, туземных бандитов и чикенбасы здесь
Приятного времяпрепровождения!