Виктор Емельянов проснулся весь в поту. Во сне который уж раз увидел тот кошмарный бой под Тернополем. Кругом пылало, отовсюду шли немецкие танки, горели автомашины и наши танки. А они, курсанты танкового училища, прибывшие в часть всего два месяца назад, совершенно безоружные, метались по полю в поисках убежища. Кругом стоял грохот, отовсюду слышны были стоны и проклятья раненых бойцов. А танки шли и шли, а на их броне сидели немецкие автоматчики и поливали мечущихся по полю людей свинцовым градом. Виктору удалось укрыться в небольшом ложочке.
Потом оставшиеся в живых курсанты сгруппировались и под командованием какого-то молодого лейтенанта пошли на восток вслед ушедшим немецким танкам. Шли в основном по ночам, выбирая малые проселочные дороги и леса. Кругом тишина, и не верилось, что началась война. На четвертые сутки решили хоть что-нибудь попросить поесть у местных жителей. Поели и устроились спать. «Если бы знать, если бы знать»,— который уж раз мысленно казнил себя Виктор.
Как они могли довериться местным жителям, сказавшим, что немцев в округе уже нет. Утром их разбудили грубыми окриками какие-то солдаты с черными погонами и манжетами на мундирах, и на каждого было приставлено дуло винтовки или обреза. Оказывается, они попали в лапы украинских националистов. Затем была долгая дорога в Белую Церковь, около которой неожиданно в чистом поле уже выросла изгородь из колючей проволоки. Немецкий порядок начинался с концлагерей.
Шли несколько суток без пищи и воды. Многие пленные фашистскими конвоирами были доведены уже до того, что падали на ходу, а некоторые даже бросались на трупы убитых лошадей, валяющихся близ дорог, пытаясь оторвать хоть кусочек сырого мяса.
Мысль о побеге не оставляла его ни на одну минуту. Но немцы вели их днем и ночью по открытой степи. На пятнадцатые сутки плена он почувствовал, что больше сил не стало. Он, подобно другим пленным, нагибался и рвал придорожную траву и жевал, не разбирая, съедобна она или нет. В ней был хоть какой-то сок, утоляющий страшную жажду. Временами Емельянов шел как во сне. Не было уже воли и желания что-либо делать.
Он уже представлял себе, что ляжет на пыльный шлях. Пленные, у кого еще есть силы, пройдут мимо, а конвоир прошьет его очередью из автомата или проткнет штыком. Сколько их осталось по долгой дороге корчиться в дорожной пыли. Никто не узнает, кто они такие и откуда. Но ведь у каждого есть кто-то из родных: отец, мать, жена, дети. Придет к ним письмо в конверте и там будет сказано «пропал без вести». Плен. Позор и всеобщее презрение. Нет, лучше умереть. Лечь на обочину, а там...
Когда немцы убедились, что военнопленные доведены до полного истощения, и никто из них уже не в состоянии бежать, они начали давать им один раз в день баланду из картофельной шелухи и брюквы. Посуды не было, и пленным эту баланду наливали в пилотки. Через день дали горсть подсолнечных семян. Врачи всех предупреждали, что не нужно есть подсолнечное семя с шелухой.
Но часть солдат, очевидно, не поняла этих слов. Через день начались страшные муки от запоров. Пленные гибли на глазах, корчась в ужасных страданиях. Трупы пришлось другим пленным брать за руки, за ноги и сбрасывать тут же в ров. Каждый день сотни погибших, каждое утро начиналось с побоев. Если кто не мог подняться, тот оставался без баланды. Немецкий офицер ходил по рядам и издевательски спрашивал: «Как ист зовьетски лёзунг? Кто не работает, тот не ест, а? Хороший лёзунг».
Читать больше похожих историй
Понравилась статья? Поставь лайк и подпишись на канал!