Воспоминания режиссёра-постановщика кинофильма "Карантин" Суламифь Цыбульник, впервые опубликованные в сборнике "Владимир Высоцкий в кино" (Москва, 1989 г.), были перепечатаны многократно, так что любители творчества Высоцкого прекрасно знают, что ранней весной 1968 г. режиссёр отправилась в Москву, чтобы предложить Высоцкому написать песню для фильма "Карантин". Высоцкий вместо одной песни написал две, в мае того же года приехал в Киев. На киностудии песни были записаны на магнитофон, но в фильм вошла только одна в исполнении Юрия Каморного.
Был известен факт, но не более того. Однако для того и существуют высоцковеды, чтобы выяснять детали. Москвич В. Тучин вступил в переписку с С. Цыбульник и выяснил подробности, возможно, незначительные с точки зрения непрофессионала, но для исследователей и биографов Высоцкого исключительно важные.
"Я установила точно по моему личному архиву, что 3 января 1968 года был утверждён режиссёрский сценарий и начался подготовительный период, – писала С. Цыбульник В. Тучину. – Я, очевидно, была в Москве в связи с подбором актёров и в это время встречалась с Высоцким. Значит, это конец февраля или, вероятней всего, начала марта 1968 г.".
"Документально установлено, что он приезжал и записывал песни 16 мая 1968 года. Был он в Киеве один день – от утреннего экспресса из Москвы до вечернего – в Москву... Следует предполагать, что он приехал неожиданно. Если бы я знала, хотя бы за два дня раньше, я бы на этот день не заказывала съёмку на натуре. Это во-первых. Во-вторых, запись в тонателье была организована оперативно, а не запланировано. После отъезда Высоцкого мне кто-то рассказывал, что у него в этот же день были концерты в городе. После записи в тонателье он поехал обедать в ресторан „Лейпциг”. Говорят, пел там..."
Архивы за давностью лет не сохранились. Думаем, что в день его приезда был заключён договор, записана песня и произведён расчёт. Собственноручный текст, написанный красными чернилами и подписанный, Владимир Высоцкий вручил редактору фильма Владимиру Константиновичу Чернову" [20].
С. Цыбульник в переписке с В. Тучиным неоднократно подчёркивает, что многие документы, относящиеся к подготовительному периоду над "Карантином" не сохранились, дата визита Высоцкого в Киев определена ею по личному дневнику.
Обратимся к архиву занятости Высоцкого в Театре на Таганке. Согласно этому документу приезд 16 мая в Киев абсолютно невозможен: утром в этот день он был занят на репетиции, а вечером участвовал в спектакле. Допустим на минуту, что в копию архива занятости, которой я располагаю, вкралась ошибка, но совершенно невозможно абстрагироваться от рукописи песни "Давно смолкли залпы орудий..."! Эта рукопись датирована автором, что у Высоцкого встречается очень редко. Более того – автор указал не только дату, но и место написания песни: "Поезд 21 мая 1968 года".
Таким образом, датировка С. Цыбульник неверна, но остаётся вопрос: а что же, собственно, вёз Высоцкий в Киев для показа на студии?
Естественно, в фильм предлагалась песня "Вот и разошлись пути-дороги вдруг…", записанная в тонатаелье студии, но ей места в фильме не нашлось, и это не случайно – она только приблизительно ложится на канву фильма, поставленного по сценарию Ю. Щербака и рассказывающего о том, как группа врачей-эпиде-миологов, занятых разработкой вакцины против опасной болезни, сами этой болезнью и заражаются.
Безусловно, для "Карантина" написана песня "Не кричи нежных слов, не кричи..." Об этом свидетельствует список произведений Высоцкого, переданный в конце 1980-х гг в Комиссию по творческому наследию Высоцкого, Валерием Абрамовым, братом Людмилы Абрамовой. Как отмечает А. Крылов, в то время председатель Комиссии, список этот, "хоть и не имеющий авторских пометок, но составленный явно с участием самого автора" [21]. В этом списке среди прочих записей указано: "К/ф „Карантин” 1. Не кричи нежных слов, не кричи..."
"Я догадываюсь, чем руководствовался Высоцкий, адресуя стихи „Не кричи нежных слов…” для "Карантина, – пишет В. Тучину С. Цыбульник. – У нас в сценарии была линия, которая могла восприниматься, как тема неразделённой любви, но она не была главной для фильма. Если память мне не изменяет, Высоцкий не предлагал нам этих стихов, вероятно, решив самостоятельно, что они не подходят для фильма" [22].
Главная линия фильма – сравнение мирного времени с военным. Напоминание о том, что с окончанием войны рай на Земле не наступил. Если точнее, то, говоря словами Высоцкого из вошедшей в картину песни, "есть мирная передовая, беда, и опасность, и риск". Без песни, где содержалась бы эта тема, в Киев Высоцкому ехать было просто незачем.
"Рискну предположить, – заметил в цитированной выше статье в „Ваганте” А. Крылов, – что песня „Отгремели раскаты боёв...” принадлежит именно Высоцкому и является если не первоначальной редакцией песни из „Карантина”, то, во всяком случае, предназначалась для него же" [23].
А. Крылов, на наш взгляд, совершенно прав, утверждая, что в пользу этой версии говорит как сам факт совпадения темы песен, так и то, что эта песня соседствует с песней "Красивых любят чаще и прилежней...", про которую документально известно, что она в "Карантин" предлагалась. Более того – обе песни сохранились в единственном исполнении (фонограмма записи у П. Леонидова 1968 г.)
Отгремели раскаты боёв,
Зацветают ромашки во рвах.
Рано слушать ещё соловьёв.
Может, рано ещё забывать?
На сегодняшний день полный текст этой песни был включён только в одно собрание сочинений Высоцкого. (Стихотворение помещено во 2-м томе собрания сочинений, выпущенного в Туле в 1990-е гг под редакцией С. Жильцова и находится в разделе "Песни, авторство которых сомнительно".) После первой публикации в журнале "Вагант" (Москва, № 1. январь 1990 г. С. 9.) эта, в томе, выпущенном в 1998 году, была второй и пока остаётся последней. Причин тому несколько. Во-первых, существуют разногласия текстологов по поводу авторства песни. О. Терентьев, Б. Акимов и А. Крылов вполне допускали, что песня принадлежит именно Высоцкому и А. Крылов, как мы видели, свою точку зрения аргументировал, а С. Жильцов считал, что для автора написанных к тому времени "военных" песен "Я „Як”-истребитель", "Их восемь, нас – двое...", "Спасите наши души" и других "Отгремели раскаты боёв" – вещь крайне слабая.
Спорить с этим, разумеется, не приходится, но не забудем: нам известно единственное, возможно, самое первое исполнение этой песни. Не исключено, что автор просто наметил себе здесь тему и размер и в дальнейшем кардинально переработал первоначальный текст, но как мне кажется, в любом случае это была именно та песня, которую Высоцкий вёз на студию имени Довженко. (Хотя, повторяю, нельзя исключить, что текст был полностью переработан). Однако по дороге в Киев к Высоцкому посетило вдохновение – и "Отгремели раскаты боёв" оказалась уже не нужна.
В целом, контакт Высоцкого со студией имени Довженко оказался достаточно удачным. Песня "Давно смолкли залпы орудий..." вошла в картину, где её весьма достойно исполнил Ю. Каморный (правда, заметим, что в титрах фильма имени Высоцкого нет, так что зрители и не догадывались, чью песню они слушают, а участие в картине самого Высоцкого и не планировалось.) Хоть и сообщала "Винницкая правда", что "киностудия имени Довженко, которая поставила эту широкоэкранную картину, пригласила для участия в ней артистов Владимира Заманского, Людмилу Хитяеву, Владимира Высоцкого и других" [24], но это, безусловно, не соответствует действительности.
19 сентября 1968 г. состоялось заседание художественного совета Второго Творческого Объединения по обсуждению кинофильма "Карантин", стенограмма которого хранится в Центральном государственном архиве-музее литературы и искусства Украины. Во время обсуждения песня Высоцкого была упомянута лишь однажды, но удостоилась нескольких тёплых слов от директора киностудии им. Довженко В. Цвиркунова: "Песня хорошая. Она не только украсила фильм, она в сюжете, она несёт сюжетную, даже идейную нагрузку".
В тот майский приезд 1968 года у Высоцкого состоялось несколько встреч с ныне хорошо известными деятелями украинской культуры, среди которых был и режиссёр Сергей Параджанов, снявший на киностудии им. Довженко не только свой знаменитый фильм "Тени забытых предков", но и ряд других менее известных, но достаточно интересных картин – "Первый парень", "Украинская рапсодия", "Цветок на камне".
"Однажды мы с Высоцким встретились в Киеве, он снимался там в какой-то картине, – рассказал известный фотограф Леонид Лубяницкий. (Сразу отметим, что мемуарист делает ошибку: Высоцкий на киевской студии не снялся ни разу. Вероятно, что встреча с Параджановым произошла в то время, когда Высоцкий был в Киеве в связи с фильмом "Карантин" – Авт.). – Я точно не помню, какой это был год, но примерно середина шестидесятых. Володя позвонил мне и пригласил в гости к Параджанову. Тот встретил нас в очень красивом халате, обвешанном какими-то бусами. Когда мы с Володей вошли, то попали в огромную пустую комнату, в которой стоял только один старинный стол, заваленный огромными антоновскими яблоками, издававшими совершенно потрясающий запах. Это запомнилось..." [25]
О других встречах Высоцкого, имевших место в тот его приезд в Киев, рассказал художник киностудии им. Довженко Анатолий Мамонтов (он работал на таких фильмах, как "Юнга со шхуны „Колумб”", „Белая птица с чёрной отметиной”, „Вавилон ХХ” и многих других):
"Мы были знакомы с Высоцким. Он приезжал в Киев на киностудию Довженко. В этот приезд он был в Киеве несколько дней, и мы виделись, наверное, пару раз. А встретились мы с ним не у меня, а в квартире моего товарища оператора Игоря Белякова. (И. Беляков как оператор снимал фильмы "Прыжок", "Пегий пёс, бегущий краем моря", "Карусель" и др.– Авт.) Жили мы тогда в одном доме возле киностудии, на ул. Довженко, 12. С Высоцким тогда была какая-то девушка, выше него на голову. А потом они уехали, кажется в Одессу.
Когда это было? Наверное, ещё в 60-е годы. Было лето. С Беляковым Высоцкий был знаком ещё с Москвы, вот к нему он и пришёл. Позвали меня, позвали ещё Мишу Беликова, режиссёра (постановщик удостоенных призов различных кинофестивалей фильмов "Ночь коротка", "Как молоды мы были", "Распад" и др. – Авт.), ещё кто-то был. Потом, помню, мы и у Миши сидели (он на том же этаже жил). И ко мне, кажется, заходили.
Я, если честно, тогда Высоцкого не воспринимал как что-то особенное, какое-то явление в нашей жизни. Я восхищался тогда Окуджавой, его песни слушал. Кстати, Высоцкий ни разу не спел тогда. Во время второй нашей встречи он даже посмеялся, сказав, что любит сюда приходить, что тут его не просят петь. Мы действительно только разговаривали на разные темы" [26].
Интересную и нигде более не встречающуюся информацию находим мы в воспоминаниях оператора Григория Сигалова: "В 1968 году на киностудии им. Довженко снимался фильм „Карантин”. Три песни к нему записывал Высоцкий (На самом деле песен было две – Авт.) По просьбе съёмочной группы он устроил в тонателье четырёхчасовой концерт. Больше всех посчастливилось тем, кто проник в тонателье. Но и в коридоре было столько народу, что пошевелиться не представлялось возможным. Студия на эти четыре часа замерла – люди куда только ни пристраивались, чтобы услышать того, в ком почувствовали пророка. Вот с тех пор я „болею” Высоцким" [27].
22 мая 1968 г. Высоцкий дал домашний концерт у киевлянина Григория Лубенца и подписал для него и его жены конверт гибкой пластинки с песнями из "Вертикали": "Дорогому Григорию Матвеевичу и Нине от Володи Высоцкого. Теперь спасибо за вечер в Киеве! 22/V-68. Высоцкий". О контактах Высоцкого и Г. Лубенца известно очень мало, но встречались они, как минимум, дважды. Коллекционерам известен скан фотографии, на которой запечатлён Высоцкий с четой Лубенцов и неизвестной женщиной. На обороте фотографии указано: "Февраль 1968 г. Володе 30 лет. 1 мес. Гриша и Нина Лубенец, Людмила Бараз". Сделана ли фотография в Киеве или в Москве, пока неизвестно.
Есть информация, что в том же 1968 году Высоцкий был в Киеве ещё раз и даже выступал. Об этом рассказывает киевлянка Елена Богатырёва. По её словам, познакомилась она с Высоцким в Ленинграде в августе 1968 года, когда попала в одну с ним компанию и даже нагадала ему на картах любовь к блондинке.
"Вскоре я вернулась в Киев – к первому сентября. Рассказала подружкам про Чехословакию, про Вьетнам – никто, конечно, не поверил. Сообщила, что познакомилась с Высоцким, – тем более подняли на смех.
Прошло несколько месяцев. Перед 7 ноября в кафе „Эврика” на бульваре Леси Украинки возле Печерского моста в течение нескольких дней проводились вечера отдыха для студентов. Кто-то из моих соседок по комнате в общежитии взял билеты на столик, и мы вчетвером отправились туда.
Это было накануне праздника, но не 6-го – значит, четвёртого или пятого.
Сидели мы у самой эстрады (я – лицом к ней), угощались: столики с самого начала были накрыты. Играл оркестр, кто-то пел, были танцы.
Вдруг по залу от дверей покатилась волна аплодисментов. Видно было, что они адресованы вошедшей группе людей. И, обгоняя аплодисменты, зашуршал шепоток: „Высоцкий! Высоцкий!”
И вот сам Высоцкий, в коричневой кожаной куртке и вельветовых брюках, отделился от компании, поднялся на эстраду и сходу спел – причём, мне запомнилось, что сказал перед этим: „Я вам не спою, я вам покажу песню – „Охоту на волков”.
Подружки стали меня подзуживать:
– Ты же знакома с Высоцким, вот и подойди к нему!
А мне, конечно, неудобно было вылазить, тем более без уверенности, что он меня вспомнит.
Тем временем Высоцкий спустился с эстрады, куда-то отошёл со своими спутниками. Затем появился с бутылкой шампанского – и неожиданно направился к нашему столу.
Я была потрясена! А он, подойдя, встал между моими соседками и заявил:
– Вот эта девушка мне как погадала – всё сбылось! Как в воду смотрела.
(Кстати, про Марину Влади мы тогда и не слышали).
Разлил по нашим бокалам шампанское, посидел минут пять, побалагурил. А после говорит:
– Я ведь ещё отблагодарить тебя должен! Какую хочешь благодарность?
Я ответила что-то в том смысле, что лучшей благодарностью с его стороны будет песня.
Вставая из-за столика, он попросил мой адрес. Я на салфетке записала: Киев, улица Киквидзе, номер общежития, комнаты – 94 и фамилию (тогда ещё девичью – Коструба).
– Я для тебя пою, – сказал Высоцкий и вернулся на эстраду.
Спел ещё пару песен. Шуточную (я практически её не запомнила) и „Здесь вам не равнина...” После этого под аплодисменты вставшей с мест публики вышел из кафе.
Я была вполне довольна его благодарностью, но перед Новым годом получила ещё и бандероль. Там оказалась катушка магнитной ленты" [28].
Интересный рассказ, но к нему нужно отнестись с изрядной долей скептицизма. В августе 1968 году Высоцкий совершенно точно не мог быть в Ленинграде, потому что весь месяц был в Сибири на съёмках "Хозяина тайги". Выступить в Киеве 4 или 5 ноября он тоже не мог – был занят в спектаклях. Словом, не всё до конца прояснено в этой истории...