В Советском Союзе во время Великой Отечественной войне не издали ни одного приказа о поведении офицера в плену, он все равно автоматически считался предателем Родины. Семья офицера репрессировалась, при чем не важно перешел он на сторону врага или нет.
Офицер, который был взят в плен, не должен считаться изменником и преступником, но приказ Сталина, ни шагу назад, отменил его. По этому приказу кто испугался и побежал назад, приравнивался к изменнику и врагу Родины. Практически всегда приговор был один расстрел.
Во время войны пропало без вести почти очень много офицеров разных род войск. Сколько из них погибли, а сколько попало в плен неизвестно. По данным немецких документов, многие офицеры специально снимали с себя офицерскую форму и говорили что они рядовые. Так они избегали казни и пыток. За всю войну, в немецком плену побывало так же много генералов.
Офицеров и рядовых не держали в одном лагере, так они обеспечивали порядок в лагере. Без офицеров рядовые редко шли на бунт. Так же разделение в лагере офицеров шло по национальному признаку. Особого значения офицеры не предоставляли для немцев, они так же были подвержены работе в лагерях, либо к казни, как и все остальные. Исключения были только для важных офицеров, которые располагали стратегическими данными и офицеры, имеющие гражданские специальности.
Спасение во вражеском плену могли получить только предатели, которые согласились сотрудничать с немцами и пойти воевать против своих солдат. Вот пример этому Андрей Власов, который возглавил армию таких же предателей.
Власовцы принимали участие в зверских расправах над мирными жителями. Вот бродячих собак отлавливали, в воду побросали, город очистили от евреев. Солдаты РОА вместе с нацистами громили партизанские отряды, с упоением рассказывая об этом: «Вешали на рассвете пойманных партизанских командиров на столбах железнодорожной станции, потом продолжали пьянствовать. Пели немецкие песни, обнявшись со своим командиром, ходили по улицам и задевали испуганных сестер милосердия! Настоящая банда!».
Но в основном советских офицеров не могли заставить перейти на другую сторону.