Автор: С. Белкина
Сегодня оправдание крепостнических порядков царской России сделалось довольно популярным направлением. Сказать с экрана что-нибудь в духе: «Отношения барина и крестьян были подобны отношениям отца с сыновьями», — это хороший тон. Да и вообще, русскому человеку без крепкой руки не житьё: не важно, гражданину ли РФ без руки кремлёвских хозяев или подневольному холопу без барского кнутика. Такой вот, понимаешь, менталитет у нас с вами.
Более того. Если верить разнообразным месье михалковым (надо думать, очень сожалеющим, что время кнутика уже отошло), именно проклятые большевики окончательно стёрли из сознания народа память об идиллических барско-крестьянских отношениях, изрядно подточив тем самым генофонд нации. Ведь даже после реформы 1861 года крестьяне, видимо, сохраняли о крепостничестве тёплые воспоминания, утирая порой скупую русскую слезу:»На кого же наш батюшка нас покинул?..»
Впрочем, не будем повторять чушь в больших объёмах, чем она нужна для вступления. Вступления к поистине замечательному произведению советской писательницы Софьи Абрамовны Могилевской «Крепостные королевны».
Это повесть о судьбе крепостной девушки Дуняши, волею случая ставшей «актёркой» в домашнем театре помещика Фёдора Урусова. Хотя правильнее сказать, не волею случая, а желанием вздорной дочки барыни-хозяйки, подарившей не потрафившую девушку «театралу» Урусову.
Увы, перефразируя шутку про начальника и подчинённых, «если у барина появилась гениальная идея — отдуваться будут его крепостные». Затея с театром обернулась многими бедами как самой Дуняше, так и её подругам по несчастью, таким же подневольным девушкам-актёркам из холопства.
Автор чрезвычайно точно передаёт атмосферу екатерининской эпохи, атмосферу, когда жизнь крепостного не стоила ни гроша, а детей ради чужой короткой забавы насильно отрывали от родителей. Далеко не все крестьяне, по прихоти Урусова обучающиеся в поместье Пухово на «актёров, дансёров и певцов», рады своей доле. Вот Дуняша поначалу вовсе не рада — ведь в родном селе у неё осталась нищая мать с кучей ребятишек и слепой бабкой. К тому же, условия жизни у юных актёрок довольно скверные, а обращение с ними жестоко и грубо. Это ярко показывается в эпизоде, где надзирательница собирается высечь смертельно больную девушку-актёрку крапивой — чтобы не притворялась, а шла на сцену, потешать барина.
Много разнообразных характеров того времени вереницей проводит перед нами Могилевская — натуральных и очень живых. Почему-то сразу веришь и в самодура-барина, то устраивающего театральные представления, то хлещущего своего художника кнутом по лицу, и в скупую барыню, решившую вместо денег подарить родственнику голосистую девку-крепостную. Персонажи рангом ниже помещиков тоже выведены очень достоверно. Так, например, личности типажа надзирательницы Матрёны питают к барам преданность беззаветную, «как пёс цепной». Более прагматичные «крепкие собственники» старательно пропихивают своих детей на тёплые местечки и дают взятки людям, что поближе к барину — чтобы задобрить. А крестьяне… Крестьяне терпят и с тоской смотрят на птиц в синем небе — мол, вот им, вольным, хорошо на свете жить.
Вообще мотив крестьянина, который ропщет, но терпит, очень силен в «Крепостных королевнах». В этом смысле Могилевскую, без преувеличения, можно назвать Некрасовым в прозе. Её герои ещё не знают, что делать — ведь альтернативы стихийным бунтам, вроде пугачевского, пока нет. Но они уже задумываются, уже всё чаще проскальзывает мысль «на одно солнце глядим, да не одно едим», «мужик и хлеба вволю не ест, а барин мужика всего съест и не подавится».
Да и заканчивается повесть практически строкой из некрасовского стихотворения:»Не нужна-ста в дворянстве холопка…» Вернувшаяся в родную деревню Дуняша, в которой сумасбродная затея с театром в конце концов разбудила огромную творческую силу, наивно надеется, что её прежняя барыня оценит все те искусства, которым их обучали в Пухово. Может быть, даже пошлёт доучиваться в Петербург. Только увы, театры для помещиков — забава, но отнюдь не служение прекрасному, как для бедной Дуни. Захотел — устроил, захотел — закрыл, а актёров — на скотный двор. Душевные волнения пробудившейся для искусства девушки никого не тревожат. Место холопки — в горничных. И то, если заслужит. А нет — пусть идёт замуж за кривого вдовца Ерошку, нянчит его ребятишек. Самое подходящее занятие.
Не стану забегать вперёд и рассказывать, чем закончилась повесть. Но по стопам утопившейся бедной Лизы Дуняша не пойдёт, да и барам на этот раз придётся смириться, что не всегда крепостной человек — безмолвная вещь в их руках. Пожалуй, Дуня окажется единственным персонажем книги, способным на протест — не молчаливый, осуждающий, а реальный протест человека, решившего хоть как-то защитить себя от окружающей несправедливости.
В общем, всем советую ознакомиться с этой в высшей степени интересной повестью, в которой, помимо остросоциальных мотивов, присутствуют хороший слог и интересный сюжет. Конечно, ряду случайно заглянувших в данную книжку непробиваемых монархистов все плюсы повести не помешают забиться в истерике, что де «еврейка Могилевская под дулом КГБшников оклеветала русский народ и барина-батюшку». Бейтесь, господа, только берегите паркет. А всех остальных милости прошу к прочтению.
Больше актуальной информации на официальном сайте партии РОТ ФРОНТ