Четыре года назад правительство Забайкальского края устроило чехарду по делению сёл. С лёгкой руки губернатора Константина Ильковского через Законодательное собрание региона в двух чтениях протащили необходимые для «делёжки» законы. Правая рука Ильковского — вице-премьер Алексей Шеметов — заявлял, что после процедуры разукрупнения в 2015 году Забайкалье может получить 2 миллиарда рублей. Не получили ни копейки. Дробимся вот уже пятый год.
На федеральном уровне действует программа, согласно которой регионы получают деньги на развитие малых сёл. Главное условие, чтобы во всех этих сёлах проживало 12% от общего населения Забайкалья. А в каждом селе — не больше 500 человек. Процесс запустили в 2013 году. Нужные законы принимало законодательное собрание во главе с нынешним губернатором Натальей Ждановой, партия власти послушно голосовала за отдающую афёрой идею. Через пару месяцев заявили о делении 47 сёл, а потом — ещё 16. Желание попасть в федеральную программу было вполне логичным в общем подходе управления регионом. Ильковский и Шеметов неоднократно заявляли о том, что нужно стараться урывать куски из федерального бюджета. От этого, мол, зависит развитие и благополучие региона. Не брезговали и такими притянутыми за уши способами как искусственное дробление населённых пунктов.
Иллюзия миллиарда
Уже тогда подобная практика казалось каким-то безумием. Особенно на фоне того, что при предыдущем губернаторе Равиле Гениатулине с 2011 года край вёл политику по объединению сёл: всё ради консолидации людей, экономического капитала, бюджетных средств, работающей муниципальной власти. И не просто говорили, делали: в 2011 году объединили 16 сёл Александрово-Заводского и два села Петровск-Забайкальского районов. Всё это курировал вице-премьер Геннадий Чупин. Он же, единственным среди так называемых молодых заместителей Гениатулина сохранив свою должность при Ильковском, проталкивал через закс и разукрупнение.
Сразу после создания нужной законодательной базы информационное сопровождение этой идеи заглохло. В 2015 году в край не приплыл корабль из Москвы с деньгами для маленьких сёл. А в феврале 2016 года Константин Ильковский подал в отставку, которую принял президент России Владимир Путин. Тема разукрупнения сёл исчезла окончательно. Напомнил о ней депутат Законодательного собрания Забайкальского края, коммунист Николай Мерзликин во время последней сессии закса в феврале. «А где обещанный миллиард?» — задал он риторический в общем-то вопрос региональному министерству территориального развития.
«Несколько лет назад началось дробление формальное наших сёл, делили по улицам. Надо иметь столько-то населённых пунктов небольших. За счёт этого мы должны были получить миллиард рублей. Где мы находимся в этом процессе?» — поинтересовался Мерзликин.
Оказалось, что мы до сих пор, уже пятый год, дробим эти сёла. То есть, с уходом Константина Ильковского идея дробления сёл наш регион не покинула. Решили продолжать без него. Правда, движемся черепашьими шагами. Вполне возможно, что к тому времени, пока мы всё искусственно поделим, эту федеральную программу закроют.
77 дроблений
«Работа была проведена огромная. Она до сих пор продолжается, не закончена. У нас образовано 62 новых населённых пункта. Проблема в том, что эта процедура осуществляется на трёх уровнях. Сначала органы местного самоуправления проводят сходы и собрания граждан, чтобы получить их согласие. Потом на уровне субъекта нужно утвердить образование нового населённого пункта. Присвоение наименования новому населённому пункту идёт на федеральном уровне, в соответствии с федеральным законодательством», — рассказывает начальник отдела контроля за соблюдением органами местного самоуправления законодательства о градостроительной деятельности краевого министерства территориального развития Ольга Полупан.
По её словам, все эти процедуры очень долгие и порой, если вдруг федеральный центр бракует новое название того или иного населённого пункта, приходится спускаться на две ступени назад.
Сейчас осталось преобразовать 15 населённых пунктов. В министерстве территориального развития надеются, что процедуру удастся закончить в этом году, а в 2019-м, возможно, получить первые деньги.
«У нас всё задержалось. Росреестр, проводящий экспертизу наименования, имеет своё законодательство, по которому наименование населённого пункта должны соответствовать определённым требованиям. Оно должно быть благозвучным, присваиваться в соответствии с географией или историей, или в честь кого-то. Из этого мы исходим. Если название не одобряют, мы начинаем всё заново. Осталось 15 наименований сёл, по которым надо всё согласовать. Сейчас документы находятся на экспертизе, устраняем полученные замечания. В 2018 году решим», — говорит Полупан.
По словам представителя минтера, пока сложно сказать, сколько средств получит регион: «Первоначально называлась сумма в миллиард. Но существует определённая методика расчёта. Дай бог хотя бы сколько нам получить на развитие этих сёл. Хотя бы какое-то финансирование. Сейчас получилась такая ситуация, что некоторые сёла мы поделили ещё в 2014 году. Жители спрашивают: «А где деньги?» Что мы можем ответить? Нам же надо все их поделить, чтобы претендовать на финансирование».
Сейчас процедуру проходят сёла Приаргунского, Могойтуского, Калганского, Читинского, Газимуро-Заводского и Борзинского районов. Всего на дробление согласились 18 районов Забайкалья.
Ольга Полупан говорит, что одна из основных заминок — новые названия населённых пунктов. Чаще всего названия дают по каким-то географическим или историческим показателям. Часто то или иное село условно делится на Верхнее и Нижнее. Органы местного самоуправления сами определяют, где будет проходить условная полоса деления.
«Названия часто предлагают сами жители. У нас во время реализации этой кампании образовался новый населённый пункт Чемусово. Раньше это была стоянка. Житель Борзинского района организовал крестьянско-фермерское хозяйство. Сначала сам там проживал, потом к нему начали приезжать люди. Первоначально было предложено название Чиман. По первым буквам фамилии имени и отчества хозяина стоянки. Но это название не прошло проверки. Решили по фамилии — Чемусово. Надеемся, согласуют», — говорит представитель минтера.
Уже все забыли
По словам главы Приаргунского района Сергея Литвинцева, жители раздробленных сёл уже и забыли — ради чего была эта делёжка.
«Мы тогда собирали сходы, проводили собрания. Активно работали в этом направлении. Поделили сёла. А результата от этой работы мы не видим. Честно говоря, люди об этом забыли. Нам говорили, что теперь мы попадём в федеральную программу и будет для этих сёл дополнительное финансирование. Бывший губернатор Ильковский, а особенно его заместитель были на это нацелены. Всё нам объясняли. Я несколько раз даже ездил в Читу для решения этого вопроса. Нам даже обещали, что, те, кто отработают, получат дополнительное финансирование в бюджет района. Так ничего и не было. А теперь правительство поменялось. Даже не надеемся», — говорит Литвинцев.
В Газимуро-Заводском районе было разделено два села ещё в самом начале работы программы в 2012—2013 годах. Глава района Роман Задорожин признаётся, что пожалел, что район вступил в этот процесс.
«Процедура весьма сложная. Это работа с населением. Замена прописки, документов на право собственности. Всё это очень болезненно. На данный момент, честно говоря, я жалею, что начал заниматься этой процедурой. Я тогда лично сам всё это вёл, так как работал главой сельского поселения. С недовольством людей сталкиваемся до сих пор», — говорит Роман Задорожин.
Интересно, что Газимуро-Заводскому району после деления сёл на каждое было выделено по 368 тысяч рублей.
«Мы получили один раз денежное пособие ещё при Константине Константиновиче Ильковском. На развитие этих двух сёл — по 368 тысяч рублей. Больше ничего не было. Деньги, которые нам были обещаны, мы не видим. На каком этапе всё сейчас, я не знаю. Должны были ежегодно помогать. Обещали, что в пределах какой-то определённой суммы на каждого жителя каждого разделённого села мы получим. Нам обещали от 800 тысяч до 3 миллионов рублей в год. Это на тот момент, практически, был бы второй бюджет сельского поселения», — говорит Задорожин.
Видимо, этой единовременной выплатой для сёл Газимуро-Заводского района экс-губернатор хотел смотивировать другие районы делить сёла.
Самыми крайними во всей этой истории оказались обычные люди, сельские жители. Они поверили власти, подписались под необходимостью переоформлять прописки и права собственности. Надеялись, что федеральные миллионы помогут сёлам развиваться. Но пока всё стало сложнее. К непростой и без того сельской жизни добавились различные бюрократические проволочки.
Тем не менее, раз мы приняли это странное наследие Ильковского, логичнее всего довести начатое до конца. Постараться получить федеральные деньги. Другой вопрос, что всё это через пень-колоду и фантастические условности. Если не сказать больше — обман. Очевидно, что когда в Москве придумывали эту программу, никто не подозревал, что ради неё один из регионов разделит 77 населённых пунктов. И будет делать всё это не быстро, не чётко и не слаженно, а бесконечно, нудно, с оговорками. Наверное, у краевого минтера есть какие-тосогласования с Москвой, чтобы потом не получилось, что нас не окажется в федеральной программе.
А если промедлить ещё пару лет, то сёла Забайкалья и без специальной делёжки станут необходимо малочисленными. И тротуары с парками делать будет почти не для кого.
Константин Иьковский по-прежнему считает, что разукрупнение сёл — правильное решение. «Сейчас ситуацию не отслеживаю, но делали все правильно. Это создавало базу для последующего — расчёта трансфертных платежей из Федерации. Процесс растянутый во времени. С момента принятия решения, через попадание данных в статистику, решение Минфина РФ — три года», — так Ильковский прокомментировал мне своё видение ситуации.
История эта не только о том, как часто у нас в стране реализуются федеральные программы, которые придумывают в Москве без учёта мнения регионов. Она ещё и про отсутствие преемственности при смене последних двух губернаторов — каждая новая команда продолжает только те проекты, которые считает нужным продолжать, даже если предшественники уже потратили огромные человеческие и финансовые ресурсы на реализацию той или иной идеи. Эксперименты при этом проводятся на десятках тысяч людей, никто не замеряет итоговый результат и, конечно, никто не отвечает за последствия — какими бы они ни были.
Разукрупнение сёл — это ведь далеко не единственный эксперимент команды Ильковского. Был ещё перевод времени на два часа назад, про который все счастливо подзабыли. Когда-то вдруг Константин Константинович решил, что нам нужно жить с Иркутском в одном часовом поясе, идея была поддержана на самых высоких уровнях и её пустили в работу несмотря на отсутствие хоть какого-тонаучного обоснования — о биоритмах человека тогда говорили, кажется, строители. В итоге солнце над головами несчастных забайкальцев летом стало вставать в три часа ночи, и люди вышли на митинги против переноса времени. Мало того, по мановению геологической руки Ильковского в некоторых учреждениях из-за этого перенесли начало рабочего дня с 9.00 на 8.00, а завершение его — с 18.00 до 17.00. В конечном итоге пришлось всё возвращать обратно. Смех смехом, но солнце-то ночью вставало над головами миллиона человек.
Или расширение запрета на продажу алкоголя на четыре часа — в итоговом варианте с 20.00 до 11.00. Всё то же самое — никакого обоснования, одни догадки, такое впечатление, что построенные на статьях в глянцевых журналах, быстрое принятие законопроекта в послушном парламенте, протесты, общественники, горы писем…
Да ладно письма, возмущения и митинги — сложно себе представить, какой огромный объём работы проделали сотни, если не тысячи государственных и муниципальных служащих, руководителей поселений и муниципальных районов, подразделений в региональных органах исполнительной власти для того, чтобы попытаться внедрить в жизнь откровенно потребительский проект. Это ведь не про развитие, не про новые технологии, не про желание получить вместо рыбы удочку. Это весьма странный посыл, согласно которому нужно чего-то нахимичить на уровне целого региона, чтобы отхватить из федерального бюджета несколько миллиардов рублей, которые бы немедленно проели, не получив ничего.