Мы продолжаем развивать теорию проектных интеллектуальных хабов. Эти технологии возникли в самых успешных IT-компаниях, но в скором времени они будут переноситься на все сферы инжиниринга. Интересно, что политики в этом смысле опередили инженеров. Вот пример хабов, которые меняют мир.
Дэвид Мэйниг в 1956 году опубликовал работу «Heartland и Rimland в евразийской истории» и заявил, что геополитические доктрины должны учитывать функциональную ориентацию населения различных государств. После этого в глубинах теневой политики США возникла идея создания организации, которая сбалансировала бы интересы высших классов США, Западной Европы и Японии. Одним из главных проводников этой идеи стал социолог Збигнев Бжезинский.
В 1971 году Бжезинский организовал «Трехсторонние исследования» под эгидой университета Брукингс в Вашингтоне. Эти материалы прочел Дэвид Рокфеллер. В Западную Европу отправился Джордж Франклин – доверенное лицо Дэвида Рокфеллера. Затем они вместе побывали в Японии. Уже 23–24 июля группа из 17 человек прибыла на совещание в родовое имение Рокфеллеров – Покантико-Хиллс, штат Нью-Йорк. Восемь из приехавших представляли США, пятеро – Западную Европу, еще четверо – Японию. Все – из когорты влиятельнейших людей финансового и политического мира. После ряда консультаций учредительный съезд Трехсторонней комиссии прошел в 1973 году в Токио.
Согласно правилам Трехсторонней комиссии, любой ее участник, занявший какой-либо ответственный пост в правительствах своих стран, официально выбывает из организации – во избежание обвинений в принадлежности к тайным обществам.
В марте 1975 года Збигнев Бжезинский в журнале New York Magazine заявил: «Мы должны признать, что мир сегодня стремится к единству, которого мы так долго желали… Новый мир приобретет форму глобальной общности… Вначале особенно это коснется экономического мирового порядка». Бжезинский обосновал необходимость лидерства мировой элиты, которая будет воздействовать на экономику планеты, создавая механизм глобального планирования и долгосрочного перераспределения ресурсов. Проектом комиссии было создание в 1995 году ВТО – Всемирной торговой организации.
После терактов 11 сентября появились новеллы геополитики, которые мы сегодня наблюдаем на арабском Востоке, на Кавказе, Украине и в Грузии, инициирования вечно тлеющих очагов напряженности межэтнических и религиозных конфликтов. Так мировая элита пытается нивелировать новую исламскую террористическую угрозу и ограничить возможности возрождения России, как глобальной евразийской империи.
Тут возникает вопрос: долгосрочные цели российского народа совпадают с целями, сформулированными Збигневом Бжезинским? Или не совпадают? Разве единый мир — это плохо? Разве лучше, если им управляют кухарки? Или все же во главе должно стоять сообщество умнейших и ответственейших? Цена вопроса в условиях ядерного противостояния очень велика: речь идет о самом существовании жизни.
Российскому лидеру Владимиру Путину, который в данный момент разрушил все институты и единолично управляет страной, как-то надо определиться в приоритетах. С одной стороны, он недавно стремился стать полноправным членом ВТО, созданного мировой элитой, и создать общую Европу от Лиссабона до Владивостока (надо только честно понимать, что в этой объединенной Европе не он будет главным), а с другой стороны Путин заявил нечто странное, что противоречит морали любой религии: «Конечно, для человечества это будет глобальная катастрофа. Для планеты это будет глобальная катастрофа тоже. Но я, как гражданин нашей страны и как глава российского государства, в этом случае хочу задать один вопрос: «А ЗАЧЕМ НАМ НУЖЕН ТАКОЙ МИР, ЕСЛИ В НЕМ НЕ БУДЕТ РОССИИ?»».
Все в этом мире тленно. Еще ни одно государево не просуществовало более 1200 лет. Не было такого случая. Социальные системы тоже дряхлеют, дряхлеет ум их вождей, системы рушатся, - на их месте возникают новые. Жизнь намного длиннее, чем любое государство, которое часто имеет ценность только для узкого круга лиц, приближенного к престолу. Збигнев Бжезинский мне кажется более убедительным, чем Владимир Путин.
Мы не говорим о государстве, мы говорим о России, как вместилище личностей. Жизнь каждого является ценностью сама по себе. Жизнь одного человека важней всей государственной бюрократии. У России остается небольшой шанс интегрироваться в общемировые процессы, стать равноправным партнером мировой экономической и политической элиты, куда она может принести новую глобальную идеологию «живой планеты». Россия должна сформировать свою конкурентную философию будущего.
История народов «вписана» в историю живой планеты, где постоянно меняется климат и география, движутся континенты и ледники, поднимается и опускается океан – человек постоянно вынужден приспосабливаться к новым условиям. Человеческое сознание изначально создано совершенным, по подобию Бога, но в дряхлеющих социальных системах личность теряет свои качества. В момент максимальной деградации обычно приходят пророки и меняют сознание народных масс. Или не приходят, и тогда все кончается. Тогда наступает момент, когда все умерли. Какой выбор делает Россия?
Самое сложное – объяснить логику истории, но при этом любой человек может быть гениальным сразу во всех науках: от квантовой физики до филологии. Современный мир - продукт соревнования проектов в сфере идеологии. Американский президент Рузвельт создал «американскую мечту», а с нею возникла американская культура, в которой причудливо перемешались традиционные христианские ценности, архаичные культы Вавилона афроамериканцев и ветхозаветные принципы еврейских общин. Эта идеология оказалась более конкурентоспособной.
Я согласен с Збигневом Бжезинским: наступает время нового единства мира, и Россия к этому должна быть готова. Но я согласен и с Владимиром Путиным, что у России великое прошлое и не менее великое будущее в новом умном мире.
Геннадий Климов
Подписывайтесь и не теряйтесь: мы только начинаем разговор о Древней России, ее настоящем и умном грядущем…