В Древней Руси еще не было специальных розыскных органов вроде современной полиции. Поэтому расследование преступлений осуществлялось членами общины. Правила следствия устанавливались «Русской Правдой». Хотя полноценным следствием это трудно назвать.
Поиск преступника осуществлялся с помощью гонения следа и/или свода.
Гонение следа — это отыскание преступника по его следам.
«Если вор скроется, должно искать его последу. Если след приведет к селу или к какой-нибудь торговой стоянке и если жители или хозяева не отведут от себя следа, или не пойдут на след, или станут отбиваться, то платить им за покраденное вместе с продажей за воровство. А след продолжают вести чужими людьми и свидетелями. Если след приведет на большую торговую дорогу, или на пустырь, где нет ни села, ни людей, то не платить ни продажи, ни цены украденного» (ст. 77 Пространной редакции «Русской Правды»).
Гонением следа занимались сами потерпевшие, их родственники, члены общины и все добровольцы. Община должна принимать участие в гонении следа в полном составе, иначе возникали сомнения в достоверности этого гонения.
Привлекали и представителей из соседних населенных пунктов, дабы обеспечить подлинность и беспристрастность этой процедуры.
«А след гнати с чюжими людми а с послухи».
Чтобы избежать ошибок, делали «пробу» следа, которую снимали при свидетелях. Это были зарубки на палке, отмечающие размер следа дважды — в начале палки и на ее конце. Затем палку разламывали и отдавали один экземпляр потерпевшему в качестве контрольного.
Другая часть палки с такими же отметинами использовалась участниками гона до его завершения.
Обнаружив следы у какого-нибудь селения оставляли около них охрану и отправлялись к сельскому старосте, чтобы тот собрал всю общину.
А собирали ее, чтобы провести процедуру выдачи следа. Закон тогда исходил из того, что в доме, к которому привел след, и живет преступник.
Если след приводил просто в село, ответственность несла вервь (община). На последнюю ложилась обязанность самой отыскать преступника и выдать его властям.
Выдача была возможна, если осуществлялась между соседними общинами. В противном случае след могли и не выдать.
В ряде случаев отказ мог поступить и от соседей. Например, при наличии сомнений в подлинности следа, достоверности «гонения следа» из-за того, что участие в нем принимали не все члены общины, либо «след» не был подтвержден представителями других общин, через территорию которых след проходил, т. к. их нельзя было «оминуть».
Если след терялся на большой дороге, то на этом поиск прекращался.
Чтобы найти похищенную вещь и преступника, потерпевший мог прибегнуть к «закличу» — объявлению о совершении преступления.
Заклич производился в людном месте на торговой площади. Потерпевший объявлял о пропаже вещи, которую можно было опознать по определенным признакам. Это мог быть конь, а мог быть пропавший холоп, отличительные признаки которых указывались в закличе.
При обнаружении пропажи по истечении трех дней с момента заклича, тот, у кого она находилась, считался ответчиком.
«Если скроется холоп, и господин заявит о нем на торгу, и до третьего дня никто не приведет холопа, а господин на третий день опознает его, то может прямо взять своего холопа, а кто укрывал его, тот должен платить 3 гривны продажи» (ст. 23 Пространной редакции «Русской Правды»).
«Если у кого пропадет конь, оружие или одежа и он заявит о том на торгу, а после опознает пропавшее у кого-нибудь в своей же городской общине, то прямо брать свою вещь, а тому платить ему за укрывательство 3 гривны» (ст. 34 Пространной редакции «Русской Правды»).
Человек, у которого обнаружится утраченное имущество, мог заявить, что он приобрел его на законных основаниях, например, купил. Тогда начинается процесс свода, который напоминал очную ставку.
«Если кто без явки на торгу отыщет что-либо у него пропавшее или украденное — коня, одежду или скотину, — то нельзя сказать «это мое», а надо заявить ответчику – иди на очную ставку, объяви, у кого взял, и с тем стань с очей на очи». Кто не оправдается, на того и падет ответственность за воровство; тогда истец возьмет свое, а виноватый ему платит за то, что тот потерпел вследствие пропажи...» (ст. 35 Пространной редакции «Русской Правды»).
Лицо, у которого находили пропавшую вещь, должно было указать, у кого он ее приобрел. Тем самым он доказывал свою добросовестность. Продавец в свою очередь тоже мог дать такие же объяснения, что он тоже ее купил у другого лица.
И так по цепочке свод продолжался до тех пор, пока не доходил до человека, который не мог дать вразумительных объяснений, откуда он взял эту вещь. Он и признавался «конечным татем».
Если свод выходил за пределы того населенного пункта, где вещь пропала, он продолжался до третьего лица. Тот был обязан уплатить собственнику стоимость вещи и получал право сам продолжить свод до тех пор, пока не найдет виновника.
Вот и велось следствие, после которого виновный передавался в руки древнерусского правосудия.
Понравилась статья? Ставьте лайк и подписывайтесь на канал «Время и Право».