После завершения процедуры опознания и оформления всех необходимых протоколов, все участники этого печального мероприятия вышли из морга. И каждый из нас задумался о том, что ему предстоит делать дальше. Владимир Иванович думал о том, как рассказать своей супруге о «встрече» с дочерью. Я думал о том, что теперь моя беспокойная жизнь, в связи с обнаружением трупа девушки, станет втройне беспокойней. А завтрашний рабочий день будет для меня одним из самых сложных. Оперативники Ванеев и Полетаев думали о том, в котором часу завтра начнется вскрытие тела, и какие вопросы необходимо задать эксперту, который будет его проводить. О чем думал криминалист Алексеев, никто не знал, он просто сел в свой автомобиль и уехал. Его можно понять, у него сегодня выходной, здесь его и не должно было быть…
Утро понедельника 16 апреля началось для меня с доклада прокурору обо всем, что произошло накануне, с предоставлением всех необходимых документов. После получения прокурорских инструкций, я, предварительно созвонившись с бюро экспертиз, выехал в морг, чтобы лично присутствовать на вскрытии. От того, какое заключение о причине смерти девочки дадут эксперты, зависела судьба дальнейшего расследования.
Вскрытие продолжалось около двух часов. Прижизненных проникающих ранений на теле умершей девушки обнаружено не было, она не была изнасилована и по предварительному заключению эксперта, смерть Светы наступила от острого отравления седативным препаратом «димедрол». В любом случае, перед принятием окончательного решения по делу, мне было необходимо провести медико-криминалистическую экспертизу одежды, которая была на Свете в момент ее смерти. После длительного нахождения в снегу одежда была не в лучшем виде, и перед экспертизой её было необходимо просушить. Я договорился с экспертами о том, что одежда девочки на один день останется в морге, чтобы она успела высохнуть. Я четко объяснил, что завтра приеду за одеждой и заберу её, когда будет составлено постановление о назначении соответствующей экспертизы. И самое главное, что я сказал, чтобы эту одежду ни в коем случае никому не отдавали. Весь свой последующий рабочий день я провел в большой бумажной работе.
Утром следующего дня Свету похоронили. Церемония прощания прошла без участия сотрудников прокуратуры и милиции. Там были только самые близкие родственники. Хотя мое присутствие на похоронах могло избавить меня от одной большой проблемы…
После обеденного перерыва, я приехал в бюро судебных экспертиз на служебной машине, чтобы забрать вещи умершей на экспертизу. И тут выяснилось, что все вещи девушки были переданы какой-то медсестрой ее родителям. Ни о каком запрете на выдачу вещей она и не знала. Моему внутреннему негодованию не было предела, но статус сотрудника прокуратуры обязывал меня вести себя максимально сдержано. Как выяснилось позднее, одежда Светы была упакованы в полиэтиленовый пакет, и при захоронении отец положил их у основания гроба, в могилу.
У следователей прокуратуры проблем бывает много, больших и разных, но такая проблема была способна на несколько дней занять первое место во всех хит-парадах проблем, если бы такие существовали.
Когда прокурор района узнал о случившемся, то, немного подумав, он произнес всего одно слово:
- Копай…
В тот же вечер у здания РОВД встретились четыре человека. Это был я, Владимир Иванович - отец девочки, его бывший коллега по работе и дежурный водитель милицейского УАЗа, который, выехав из города, взял курс на городское кладбище. Пенсионеры КГБ были одеты, словно собрались на рыбалку, только вместо удочек, они взяли с собой лопаты. Не успев переодеться, я выехал на кладбище в повседневном костюме.
Милицейская машина проехала на территорию кладбища и остановилась в секторе недавних захоронений. Вечером рабочего дня на кладбище почти никого не было. Никаких документов на эксгумацию я оформлять не стал, так как доставать тело из земли никто не собирался. Подойдя к могиле дочери, Владимир Иванович и его товарищ, молча постояли у могилы, выпили по сто граммов принесенной с собой водки и начали копать. Могила оказалась настолько глубокая, что за час работы мы не успели добраться до пакета с вещами. Примерно в это же время начался проливной дождь. Из-за черных туч и приближавшейся темноты видимость стала нулевой. Водитель развернул служебный автомобиль так, чтобы свет фар мог максимально освещать место раскопок. Но на глубине полутора метров его все равно было недостаточно. Батареи в моем дежурном фонаре быстро сели. Работать приходилось по очереди вслепую. На раскопку метра сырой земли ушел еще целый час. Пакет с вещами нашли и достали, могилу закопали вновь и уже в полной темноте двинулись в обратном направлении. Все промокли до нитки. На этот раз вещи умершей я забрал с собой и попросил водителя остановиться у здания прокуратуры. Взяв у охранника ключи от камеры хранения вещественных доказательств, я спустился в подвал.
Домой мне пришлось добираться на такси, так как ночью общественный транспорт уже не работал. А проснувшись утром, я обнаружил, что апрельский дождь вчера сделал свое дело. Я простыл, и у меня поднялась высокая температура, но рабочий день начался для меня как обычно, с доклада шефу о проделанной вчера работе.
Вещи Светы просыхали еще неделю, затем по ним было проведено две экспертизы, в двух разных, конкурирующих между собой судебных лабораториях. На это ушло еще какое-то время. После похорон школьницы одна из местных «желтых газет», чтобы увеличить продажи, поместила на первую страницу своего номера, большую фотографию девочки с заголовком «Кто убил Свету?». Ничего более умного, чем глумиться над горем родителей, они придумать не смогли. В статье газеты о смерти Светы не было сказано ровным счетом ничего, кроме того, что назначены экспертизы и идет расследование. Но этот номер попал в руки прокурору республики, и с этого момента дело пропавшей школьницы попало под его непосредственный контроль. Для меня это обернулось тем, что теперь мне каждую неделю было необходимо докладывать ему обо всей проделанной работе по данному уголовному делу. Помимо прочего я не должен был забывать и об остальных уголовных делах, находившихся в моем производстве.
Дело пропавшей школьницы неминуемо шло к прекращению за отсутствием состава преступления. Свету никто не убивал, хотя родители настаивали на обратной версии. И никто их за это не мог винить. Пока не было доказано обратное на все сто процентов, следствие должно было продолжаться.
Месяц спустя прокурор района прекратил расследование по данному уголовному делу, а затем вновь его возобновил для проведения последней, посмертной психолого-психиатрической экспертизы. Это самое сложное следственное мероприятие, которое только можно найти в криминалистике. Дать заключение о психическом состоянии умершего человека. И вновь мною была проведена колоссальная работа по поиску всех записей, рисунков и дневников умершей девочки. Были найдены и допрошены все учителя девочки за все годы её жизни, её врачи в детской поликлинике, изъяты медицинские карты во всех больницах. Допрошены все её одноклассники во всех школах, где она когда-либо обучалась. По моим письменным поручениям в следственные отделы прокуратуры других регионов нашей страны были допрошены все родственники Светы, проживающие за пределами нашей республики.
Следствие затягивалось еще на целый год, и мне было приказано передать его в вышестоящую инстанцию. В конечном итоге дело пропавшей школьницы было прекращено за отсутствием состава преступления. Следственный отдел прокуратуры республики принял версию о самоубийстве Светы. Хотя вопросов, ставящих под сомнение это решение, оставалось еще предостаточно.
Ставьте «мне нравится» и подписывайтесь на канал, если публикация оказалась вам интересна. Спасибо!