Я мужу: "31 год уже. Скоро будем, как в сказке: "Они жили в ветхой землянке ровно тридцать лет и три года".
Муж, игриво взглянув на меня: "Э! Получается, старуха была ещё молодой и красивой? Сказка наполняется новыми смыслами!"
В честь столь знаменательной даты рискну напомнить, как все начиналось :) Итак, 11 апреля 1987 года.
Казенный дом под именем ЗАГС, мой серьезный будущий муж. Как сейчас помню: ему было в этот момент не до шуток. В его нежную плоть безжалостно впивался мальчиковый костюмчик, который он последний раз надевал на свой выпускной, беспощадно затянутый мамой галстук не давал дышать, бритая в честь такого дня голова беспощадно чесалась. Поэтому мужу моему будущему было не до нежных слов и прочих глупостей.
"Быстро все, - кричал Александр, протаскивая меня через строй белоснежных расфуфыренных невест. Еще пять минут - и я сдохну здесь!"
Мы все, включая свидетелей и гостей, топая как стадо слонов, неслись по коридору, сзади нас уже догонял оперативный свидетель со стороны жениха Иваныч, который был отослан моей строгой подругой Катькой за забытым дома паспортом. Шумной толпой мы вкатились в Зал Торжеств.
Скажу вам честно: несмотря на такое помпезное название, ничего торжественного я там не увидела. Разве что, там была все та же государственная тетенька, которая учила нас жить, когда мы подавали заявление на вступление в брак.
Теперь она, правда, для каких-то сакральных целей нацепила на мощную шею медальку на ленточке. Правда, может, я зря злобствую? Может, она честно получила эту медаль на соревнованиях по метанию ядра среди пенсионеров в сверхтяжелом весе?
Еще торжественности, по замыслу устроителей этого чудовищного действа, должны были добавить крошечный старичок с баяном и огромная тетя с арфой, жавшиеся в углу у окна. Как только мы с трудом затормозили на пороге зала, что было сделать нелегко, поскольку последние, желая быть первыми, напирали сзади, тетенька с медалью властно вскинула вытянутую руку вверх.
Я ошарашенно застыла. Неужели мы должны ей ответить тем же?! До сих пор я думала, что так приветствовали входящих только в нацистской Германии. Но нет, это было не приветствие. Это был призыв к тишине и вниманию. Не скрывая своего отвращения, тетенька грозно спросила:"Как вы желаете войти в этот зал? Под вальс Мендельсона или под музыку Вивальди?"
На что мой будущий муж весьма неучтиво прохрипел, вращая глазами: "Я желаю войти в этот зал быстро и в тишине."
- А не получится, - злорадно взревела тетенька,- принимая вызов. - По сценарию сначала музыка. За нее вы уже заплатили.
- А я сейчас еще денег дам, чтобы ее только не было, - не сдавался Александр.
Тетенька перевела взгляд на невесту, ожидая от меня поддержки, но тут, видимо вспомнив про мою просьбу при подаче заявления перенести свадьбу на первое апреля, совсем поникла и сказала негромко: "Ладно, идите".
Нам стало ее даже как-то жалко. И мы, притихшие, встали полукругом перед ее столом.
- Давайте сюда кольца, - уже совсем буднично произнесла она. Сашка, стоявший справа от меня, стал хлопать себя по карманам. Стоявший слева Иваныч, уже травмированный потерей в нужный момент паспорта, машинально стал хлопать и по своим карманам.
Тетенька смотрела на нас все с возрастающим интересом. Наконец, тоненькие золотые ободки были не без труда извлечены из тесных жениховских брютчат. Тетенька взяла кольца, прокашлялась и с чувством произнесла: "Сегодня закончилась ваша счастливая молодость!"
Больше ей ничего произнести не удалось. Может, конечно, и удалось, но слышно не было. Потому что мы хохотали как безумные, вопили и желали друг другу счастливой старости. Тетенька быстро свернула процедуру, отдала нам бумаги, заставила расписаться и указала на дверь. Таким же веселым стадцем мы вывалились на улицу и стали распихиваться по машинам.
"А кольца?- вдруг встрепенулся мой уже муж. - Кольца-то где?"- заорал он, поднеся к носу волосатую ручку безо всяких признаков кольца.
"Стибрила!!! - радостно взревел его друг Воробьев, видимо вспомнив бандитское детство в московских подворотнях.
- Навешала нам лапши на уши, а сама колечки-то тю-тю!
Этого Александр выдержать уже не мог. С ревом раненого бизона ринулся он обратно прямо в загсовую ненасытную пасть. Мы, юные упыри, чувствуя близкую кровь, бросились за ним. Невесты, увидев нас снова, уже сами послушно расступились и вжались в стены. Александр распахнул створчатые двери зала и проорал: "Отдайте кольца!" Стоявшие прямо у дверей только вошедшие чужие невеста и жених покорно протянули ему свои, минуту назад вынутые из кармана колечки. Занавес.
Когда, выручив все-таки свое забытое золото, мы расселись по машинам, воробьевская беременная жена, не получившая при таком раскладе никаких приятных эмоций в загсе, заявила: "Рано еще домой ехать. Нужно цветы возлагать".
Приняв идею на ура, мы задумались, а куда возлагать-то? Наше Кунцево не больно-то на памятные места богато. " О ! - вдруг вспомнил Иваныч. - Тут недалеко возле булочной есть бюст Багрицкого. Там и возложим." Бюст, действительно, был.
Стоял он на странном месте, прямо напротив булочной. Поэтому взгляд известного поэта был навсегда прикован к горам баранок и батонов в витрине. Вдоль витрины стояла ожидающая конца обеденного перерыва очередь человек из двадцати. 40 глаз внимательно наблюдали, как мы аккуратно складываем охапки цветов у грязного, закаканного голубями памятника.
Проделав все с надлежащей случаю торжественностью, мы было тронулись домой. Но не тут-то было. Воробьевская жена не знала усталости: "Э-э, - завопила она, - разворачиваемся назад. Надо забрать цветы, пока эти бабули из очереди их на рынок не сволокли". И мы послушались: беременным перечить нельзя. Под недоуменными взглядами окончательно опупевших любителей хлебо-булочных изделий мы быстро сгребли свои букеты и были таковы.
Дома, конечно, нас уже ждал накрытый стол и гости. И все было мирно. Все ели, пили,шутили. Единственно что. Александр решил отменить в этот день все шумовые эффекты и поэтому запретил гостям кричать "горько". Да гости-то особенно и не обиделись. Им было и так негорько, а целоваться они очень быстро начали друг с другом, благополучно забыв про нас.
Во главе стола, как всегда, уютно и спокойно, озаряя весь стол светом тишины, спал свекр. Те из гостей, кто знал об удивительной способности моего свекра моментально засыпать в минуты душевных волнений, не обращали на это никакого внимания. Те же, кто был не в курсе, почтительно и пугливо поглядывали на тихо спящего среди буйного застолья человека, предполагая, что это специально приглашенный на свадьбу медиум, который вот-вот в сонном трансе начнет изрекать предсказания молодоженам.
Притомившийся командовать парадом Александр вышел продышаться на балкон. Не спускавшая весь вечер с него глаз мамуля молнией метнулась за ним.
- Саша, Саша, - застонала она , яко горлица, - вбежав за зятем на лоджию.- Все не так плохо, на самом деле все даже очень хорошо! Не надо этого делать! У нас 14 этаж, - бормотала она, пытаясь оттащить моего мужа от балконных перил. Он же, в свою очередь, с ужасом глядел на маму, не понимая, что она ему хочет сказать и зачем выпихивает его с балкона. Ему же никто не рассказывал историю про друга моего отца, который выпрыгнул в окно загса со второго этажа, чтобы спастись от брачных уз.
Мама же, на всю жизнь травмированная этим рассказам, решила, что Саша просто не успел в ЗАГСе осуществить задуманное и теперь будет сигать уже с 14 этажа.
Вот так на балконе и сложились основные амплуа, с которыми долго не могли расстаться мои самые близкие родственники. Мама считала себя спасительницей моего брака в целом и Сашки, в частности. Александр стал считать себя несчастным лохом, на которого взвалили душевное, но душевнобольное по женской линии семейство. Однако все это не мешало нам всем нежно любить друг друга, что было нелегко в границах одной, пусть даже трехкомнатной квартиры.
