В Нечерноземье, в зоне рискованного земледелия, в силу скудной почвы и короткого лета наши предки держали скотину в основном для удобрения полей. Но и с этой ролью она не справлялась ни в средневековье, ни в XIX—XX веках...
В старину русская корова простаивала на зимовье в хлеву большую часть года - от 180 до 212 суток. В сравнении с её рогатыми родственниками, жирующими в южных областях Российской Империи и Западной Европе, это очень длинный период стойлового содержания крупного рогатого скота.
Запастись полноценным и доброкачественным кормом для скотины на столь продолжительный срок для однотяглового крестьянина (главы семьи из четырех человек) было непосильной задачей.
Сезон земледельческих работ для русского мужика с учётом воскресных выходных ограничивался 130 сутками в год. Из них 100 суток (три с лишним месяца) он вкалывал на пашне (без учёта обмолота снопов), и лишь около 30 суток оставалось на сенокос. Для сравнения: в Англии беспашенный период обычно длился всего два месяца – декабрь и январь.
Известный русский агроном Иван Комов в XVIII столетии писал: «У нас ... лето короткое бывает, и вся работа в поле летом отправляется ... В южных странах Европы и, например, в Англии под ярь и зимою пахать могут, а озимь осенью, в октябре, в ноябре сеять... Поэтому у нас еще больше, нежели в других местах, работою спешить должно»
По данным из источников XVIII-XIX веков, собранным в труде академика Леонида Милова «Великорусский пахарь и особенности российского исторического процесса», запас сена на столь длительное зимовье для лошади должен был составлять 160 пудов (1 пуд – 16,38 кг), на корову – около 108 пудов, на овцу - 54 пуда (всего – 322 пуда). Однако за 30 суток косец с помощниками мог заготовить и того меньше - примерно 300 пудов сена. Этого едва хватало на одну лошадь, одну корову и одну овцу, и столь скудное поголовье означало верную гибель хозяйства.
Дело в том, что средний однотягловый крестьянин в Нечерноземье располагал наделом в 6-7 десятин пашни (1 десятина – 1 гектар). Из этого надела 2 - 2,3 десятины полей ежегодно содержалось под па̀ром (Статистика «Генерального межевания и губернаторских отчётов» XVIII века). «Паром» на Руси называлась вспаханная земля, которую крестьяне на одно лето оставляли «отдыхать» незасеянным. Для плодородия почвы пар должен был удобряться назёмом, то есть навозом.
По нормам XIX века для ежегодного удобрения парового клина нужно было иметь 6 голов крупного скота на десятину пара. Получается, для высокого урожая при благоприятной погоде две десятины ежегодного пара могли покрыть навозом не меньше 12 голов крупного рогатого скота. Чтобы прокормить такое количество скотины однотягловому крестьянину требовалось за 30 суток накосить… 1244 пуда сена, вместо реальных 300. Это была совсем непосильная задача.
Факты говорят о том, что в пересчёте на современную меру веса русская крестьянская лошадь вместо суточной нормы в 13 кг получала в среднем 6 кг, корова вместо 9 кг - 3 кг и столько же давали овце. А чтобы скотина не дохла, её кормили сухой яровой соломой с поля, «охвостьем» и мякиной, оставшимися от молотьбы хлеба. Иногда домашним животным давали грубую ржаную солому. С такой кормёжкой скот страдал от истощения, часто болел и падал.
В результате в лучших монастырских хозяйствах земля удобрялась раз в шесть лет, в крестьянских хозяйствах - однажды в девять лет. В XIX столетии в Тульской губернии пашня получала назём раз в 15 лет, в Орловском уезде Вятской губернии паровые поля унавоживали раз в 12 лет, а всю землю - в 3 раза реже. Европейцам такое не снилось даже в самом страшном сне…
В начале XX века экономист Александр Чаянов так характеризовал русскую деревню: «В большинстве русских губерний мы встречаемся с... наличностью кормового голода, когда абсолютно необходимое количество скота, требуемое иногда только для тяги и навозного удобрения, не может быть обеспечено кормовыми ресурсами».