Настоящая поэзия ничего не говорит, она только указывает возможности.
Если моя поэзия имеет цель чего-то достигнуть – это освобождение людей от ограниченных способов, которыми они видят и чувствуют.
Мне кажется, что это ложь, - когда люди утверждают, что хотят быть свободными, настаивают на том, что свобода для них - нечто самое желанное, святое и драгоценное. Но ведь это чушь собачья! Людям страшно становиться свободными, они цепляются за свои цепи.
Я полагаю, что люди сопротивляются свободе, потому что боятся неизведанного. Но ведь это смешно... Все неизведанное когда-то было хорошо известно, и пребывало в наших душах... И только огромный воображаемый страх сталкивает вас лицом к лицу, проводит к конфронтации с самим собой. Загляните вглубь, посмотрите на корни этого ужаса. Тогда страх утратит свою силу и боязнь свободы отступит и исчезнет. Вы – свободны.
Я чувствую себя свободным и раскованным только на сцене. Там я ощущаю душевный подъем, мое поведение — это маска, за которой я прячусь и благодаря которой я могу раскрыться и жить.
Если поколение имеет свободу, то оно вместе с тем как бы получает право на саморазрушение.
Никакая масштабная революция невозможна без персональной революции, на уровне личности. Она должна сначала случиться внутри.
Знаешь, приятель, или ты веришь в себя, или падаешь.
Я не думаю, что для шамана важно определение собственной роли в обществе. Его более интересуют собственные фантазии. Если он слишком углубляется в действие, он может разрушить свой внутренний мир.
Болезнь культуры двадцатого века — неспособность чувствовать свою реальность.
Любой человек, управляющий средствами массовой информации, контролирует разум.
Жестокость не всегда является злом. Злом является одержимость жестокостью.
Я не сумасшедший, я здравомыслящий в сумасшедшем мире.
Время действует как кислота.
Смерть случается только раз. Я не хочу проспать её.