Димка заикался. Иногда так сильно, что казалось что от напряжения сейчас разорвет горло. Он заикался столько, сколько себя помнил, и столько же над ним насмехались окружающие. В школе думали, что он притворяется, потому что иногда парадоксальным образом его речь становилась плавной и как будто текла сама собой, слова не растягивались, а буквы не проглатывались. Но стоило ему выйти к доске, как буквы опять начинали застревать в горле, слоги плясали, слова не выговаривались. Его ответ, который он бывало, так тщательно готовил, превращался в одно сплошное мычание, раздражая учителей и вызывая вспышки хохота одноклассников. Димка хорохорился, задирался, дерзил, но очень страдал в душе. Он уговаривал родителей показаться врачам и что-то попытаться сделать, а мать возила его по бабкам, снимая сглаз, порчу и семейное проклятье. Он не мог ей возразить и покорно терпел над собой дуратские ритуалы, жутко стесняясь носить многочисленные амулетики, которыми их снабжала очередная шаманка. Снимать их тоже было нельзя, потому что заметь это мать, то порции упреков, а то и тумаков было не избежать. Мать он боялся. Даже уже будучи подростком вжимал голову в плечи и дрожал ожидая удара стоило ей только строго посмотреть. При ней он заикался еще больше, чем в школе перед доской. А она обзывала похлеще, чем друзья-одногодки. Димка часто плакал. Еще читал книги наедине с собой, вслух, стараясь медленно проговаривать слова, снова и снова пока они не начинали его слушаться и выходили изо рта не скачками, а единым целым. К окончанию школы он почти преодолел свой недуг и при вступительных экзаменах в университет почти не облажался перед приемной комиссией, внятно и четко отвечая на вопросы. Только медленно, на что ему и указали, подумав даже, что он подслушивает в наушник. Но он поступил. Мать твердила на каждом углу, что это ее заслуга, что вот дал ей бог инвалида, а она из него человека сделала. А Димка тем временем, тренировался дальше, читая и читая материал перед занятиями, только бы опять не сплоховать, не дать словам растянуться, поскакать и вызвать смех у окружающих. Страх общения у него остался навсегда и работу свою он решил связать с компьютерами, учился на программиста, иногда подрабатывая уже в университете. Денег на визит к логопеду накопил сам. Тот не поверил его словам о силе проблемы, настолько он уже четко говорил. Убедили его только записи в карте. И Димка теперь занимался еще и со специалистом . На пятом курсе он уже не боялся знакомиться с девушками, знал, что сможет проконтролировать речь, и она не подведет его в какой-нибудь решающий момент. Через четыре года он женился на прекрасной девушке Кате, которую как-то увидел в парке с книгой в руке. Они могли часами обсуждать прочитанное, делиться планами, мечтать, и просто молча гулять взявшись за руки. Катя училась на филолога, и должна была стать учителем. Так получилось, что работу по специальности она сразу не нашла и подрабатывала то продавцом-консультантом, то кассиром, а то и просто сиделкой. К моменту их свадьбы у Димки уже была небольшая компьютерная фирма, семью он мог обеспечивать с избытком и он предложил Кате пока повременить с работой, сосредоточится на доме и семье. Тем более скоро уже у них родился сын. Жили они воспитывая сына, так же читая в свободное время книги и гуляя все вместе в парке, и все это не спешно, чинно, почти так же как Димка по привычке разговаривал. Но фирма у него расширялась и он сам не заметил, как времени на семью становилось все меньше и меньше. Он работал на износ, гордясь тем, что из мальчика заики превратился в солидного бизнесмена с красавицей женой и умницей сыном, которым он может дать все, чего был когда-то лишен сам. Катя с мальчиком несколько раз в год ездили отдыхать, хорошо одевались, могли себе позволить любое развлечение дома. Димка блаженствовал.
Как-то он заключил выгодную сделку и понял, что может взять передышку и устроить небольшой отпуск, поехав куда-нибудь с семьей. Он шел домой с цветами для Кати и очень удивился увидев у порога чужие мужские ботинки. Сын сидел в комнате один с включенным телевизором, а из супружеской спальни доносились недвусмысленные звуки, которые не перекрывал даже громкий звук мультфильма. Он леденея открыл дверь, видимо застав кульминацию у пары на кровати. Катя и какой-то накачанный парень... Слова застревали в горле, вырываясь скачущим несвязным потоком, горло дрожало от напряжения как тогда в детстве, и застывшие любовники никак не могли понять, что несчастный, вмиг постаревший, заикающийся мужчина просит их уйти из его дома. Рядом оказался заплакавший сын, который тоже никак не мог произнести слово «мамочка».