Этот грозный вопрос задают мастера актерских и режиссерских курсов своим студентам. Что они имеют в виду? Актер должен быть подробным, информативным. Если он играет помидор, то должен хорошо понимать, какого сорта этот помидор. Зрелый он или зеленый. Надкусанный или нет. И т.д. По-другому эту концепцию "подробности" некогда сформулировал Инокентий Смоктуновский. На вопрос "Что такое хороший актер?", Смоктуновский ответил "Максимум информации в единицу времени". Иными словами - максимум подробностей в единицу времени. Это чрезвычайно точное и полезное определение.
Очевидно, что приблизительность - это информационная размытость, что-то вроде нерезкой фотографии - лицо похоже сразу на все лица, не разглядеть индивидуальных черт, характерных особенностей... Приблизительность лиц и сюжета отталкивает зрителя от произведения - подробности - это крючки, которыми мы цепляем зрительское внимание. Это те узнаваемые детали, которые втягивают зрителя в мир фильма или спектакля. И все-таки, как ни странно, я хочу выступить в защиту приблизительности.
Фотография глубокого пространства не может быть одинаково резкой до самого заднего плана. Есть понятие глубины резкости и оно ограничено. Да и то сказать - хотим ли мы, чтобы все было резким? Нет. Мы хотим, чтобы резким было главное - резкость акцентирует наше внимание на важном.
Так же и с приблизительностью - ее не стоит исповедовать бездумно. Огульно. Есть вещи, которые необходимо решать подробно - главные, доминантные, а есть вещи второстепенные, которые можно "размазать", обозначить (еще одно страшное слово на актерских курсах - "обозначение"), иными словами, решить приблизительно.
Некогда Чжуан-Цзы записал притчу, которая для меня остается одним из самых красивых аргументов в пользу осмысленной приблизительности.
Циньский царь спросил своего мастера Радующегося Мастерству:
– Нет ли в твоем роду кого-нибудь столь же искусного, кого можно было бы послать на поиски коня для меня? Ведь твои годы уже немалые, и ты сам не сможешь отправиться на поиски!
– У сыновей моих, вашего слуги, способности небольшие, – отвечал мастер. – Они сумеют найти хорошего коня, но не смогут найти чудесного коня. Ведь хорошего коня узнают по его стати, по костяку и мускулам. У чудесного же коня все это скрыто. Такой конь мчится, не поднимая пыли, не оставляя следов. Прошу принять того, кто знает коней лучше вашего слуги. Было время, когда я носил с ним коромысла с хворостом и овощами. Это – Высящийся во Вселенной.
Царь принял Высящегося во Вселенной и отправил его на поиски коня.
Через три месяца тот вернулся и доложил:
– Я нашел его в Песчаных холмах.
– Какой конь? – спросил царь.
– Кобыла, каурая.
Послали за кобылой, а это оказался вороной жеребец.
Опечалился царь, призвал мастера и сказал:
– Вот неудача! Тот, кого ты прислал для поиска коня, не способен разобраться даже в масти, не отличает кобылы от жеребца. Разве же это знаток коней?
– Вот чего достиг! – воскликнул Радующийся Мастерству. Вот почему он в тысячу раз превзошел и меня, и других!
– То, что видит Высящийся, это мельчайшие семена природы. Он овладел сущностью и не замечает поверхностного. Он весь во внутреннем и предал забвению внешнее. Поэтому он видит то, что ему нужно видеть, и не замечает того, что ему не нужно замечать; наблюдает за тем, за чем следует наблюдать, и опускает то, что для него не важно. Не сомневайтесь, конь, которого нашел Высящийся, будет действительно ценным конем.
Жеребца привели, и это оказался поистине лучший конь всей Поднебесной!