Юродивыми, «людьми Божьими» русская земля всегда полнилась. Но нет, наверное, более таинственных для обывателя существ, чем они. Кто эти люди – прирожденные дурачки, слабоумные, больные или – обладатели высшей мудрости, пророки, которым открыто сакральное, кто видит и прозревает больше, чем другие? Почему-то именно так, а не иначе рассуждаем мы, «нормальные люди», ставя вопрос ребром «либо-либо». Любим мы крайности, вот и судим: то ли рядом с нами «псих ненормальный» живет, «больной на всю голову», и нечего с ним особенно «чикаться» и миндальничать, то ли непременно «блаженный», «святой», «свыше отмеченный». А если – не то и не другое? Если просто – иной? Не такой, как мы, совсем «занормалившиеся» в своем стремлении быть «как все», не отставать от других и в быту, и в моде, и во взглядах, и в предпочтениях, и…в пороках?
А они – безумцы мира сего, живут по своим, внутренним законам. И что им за дело до нашего непонимания и неприятия? Их собственный мир светел и добр (если мы не пытаемся его испортить злобой своей и насмешками), они, как дети, простодушны и наивны (помните: «будьте как дети»!) И они-то, получается, и есть истинные мудрецы, те праведники, которые войдут в Царство Небесное и способны целый город отмолить…
Дедулю этого в старой военной форме я первый раз увидела летом. Шла по тропинке сзади домов нового для себя района, куда наша семья только что переехала, и впереди себя узрела странного старичка. В форменных сапогах, штанах и фуражке, седого, с растрепанной бороденкой и большущим черным чемоданом, который он тянул за собой на веревочке. Про себя, конечно, возмутилась: «И как же старику такую тяжесть тащить домашние доверили? О чем они только думают…» А вслух поинтересовалась, поравнявшись: «Не тяжело?»
Он повернулся, весело глянул на меня единственным слезящимся глазом (другой был плотно закрыт) и по-военному отрапортовал:
- Никак нет!
А потом пояснил доверчиво:
- Я вот тут за домами иду и иду себе потихонечку… Тут меня никто и не заметит. А то мальчишки камнями кидаются.
Ну, мне все ясно стало. Одинокий, видно, старик. Присмотреть за ним некому, вот и чудит.
Прошло времени, вроде бы, совсем немного: месяца три-четыре, но мир за окном полностью переменился. Выпал снег, поздней осени на смену приходила зима, когда колоритного деда я повстречала снова. Топал он по той же улице, в том же военном кителе и фуражке, но без чемодана и сапог. Вместо сапог на босые ноги бедного старика были надеты какие-то драные сандалии. (Второпях, наверное, обуться забыл). Милостыни он не просил, но, гляжу: какая-то сердобольная душа ему булку сунула. Он – ничего, взял. Благодарит ее так:
- Говорят: дают: бери, а бьют: беги!
Тоже верно.
Но я была просто потрясена, когда через недельку-другую встретила его в таком же практически раздетом и разутом виде в восемнадцатиградусный мороз. Дед грелся в местном магазинчике.
- Что же вы, дедушка, босиком-то ходите? Холодно ведь.
- Ась? – переспросил тот, подставив к уху руку рупором. И молодцевато отрапортовал:
-А такой у меня температурный режим!
Девушка-продавщица насмешливо бросила, когда дед вышел:
- Да есть у него, что обуть. Он всегда так: зимой босиком ходит, а летом – в сапогах и валенках.
- Чего ж он так?
В ответ девушка только покрутила у виска.
А я все-таки недоумевала. Ну, пусть старик сумасшедший. Но ведь и больному на голову человеку свойственно себя беречь и тело свое жалеть, и не мучить. А тут что такое? Может, он и впрямь, просто чудак «с принципами»? Этот его «температурный режим» меня просто сразил.
Вышла из магазина, а он – тут как тут, на снегу стоит, на палочку опирается. Пиджак расстегнут, под пиджаком рубашка грязная и мятая. Но – белая. А ноги – синие и распухшие от мороза.
- У вас какой размер обуви? – не выдерживаю я.
- Ась? – И опять, вытянувшись «во фрунт» отчеканивает:
- Сорок второй полный!
- Стойте здесь, не уходите! – крикнула ему и – бегом домой. Нашла в шкафу поношенные ботинки («вроде, крепкие, не дырявые»), схватила пару шерстяных носков и – скорей к деду.
- Вот, это вам! Только носите обязательно!
Тот взял машинально, открыл сумку и вдруг строго у меня спрашивает:
- А где же сопроводительный документ? Список вещей должен прилагаться! Не забудьте подать.
- Подам, подам, - ответила, смеясь. – По почте пришлю! И убежала скорей, чтобы чудной старик не передумал.
И с того дня он пропал. То чуть ли не каждый день встречался, а теперь – нету. Заболел, может быть, или, того, – умер. Старенький ведь. Но мне, под плохое настроение особенно, почему-то очень хочется его снова встретить. Посмотреть – а ботинки мои он хоть носит?