Письмо Семашко Андрея Владимировича, погибшего 30.08.1943г.
9 декабря 1942 года. Поселок Спартановка.
Ох, Нинка! Горохов наш уехал. Я не предполагал, что так больно может быть. Случилось все неожиданно: вчера утром передали по радио о присвоении ему генеральского звания, а к вечеру пришел вызов к новому месту службы.
Как по команде, сползлись на КП к Горохову из всех частей. От нас - Ткаленко, Ершов и я. А всего собралось там около сорока человек. До чего же мировой народ - и боевой, и очень толковый. Сфотографировались...
А потом Горохов отвел Ткаленко, Ершова и меня в сторону и сказал: "Я вас много ругал, особенно в последнее время, но ругал потому, что уважал и любил вас. И все же никто не отнимет у вас того, что вы завоевали в решающие дни смертельных схваток 29 августа, 15 октября, 17 ноября, да и во всех боях. Я резковато указывал на ваши недостатки и лечил от зазнайства".
Потом попросил, чтобы мы рассказали каждому бойцу с какой болью в сердце он уезжает от нас. Попрощался со всеми нами, и так горько стало!
Я исчез, боясь расклеиться при народе. Посмотрел кое-кто совсем ревет. Пошел к Ткаленко, а тот аж осунулся, и тоже слезы на глазах. И все так. Горохов машет шапкой. Мы тоже. Я взял бинокль. Горохов стоит в моторке и не отводит глаз от нас от нашего РынкА, навеки породнившейся с нами земли, где воюем четвертый месяц, где полтора месяца были окружены немцами и одному аллаху известно, чем и как мы совладали с их самолетами и танками. Понуро расходились по своим землянкам.
Ты не подтрунивай, Нинастая, я ведь откровенно пишу о том, чем был полон тогда. Сохрани это письмо, чтобы я мог прочитать его и вспомнить, если забуду, чем для меня и всех гороховцев был Горохов в длительной и невероятно тяжелой Сталинградской обороне".