На рассвете в блиндаж командира явился боец Тихонов, только что вернувшийся из разведки. Широкоплечий, чуть сутулый, с усталым лицом и кроткими голубыми глазами, Тихонов виновато теребил мокрый грязный ватник и глухо говорил.
-Не получается у меня, товарищ командир, с "языком". Подход потерял. Уж я, знаете, и приклад ватничком обернул, чтобы понежнее вышло. А нагнулся после к часовому: каска у него вместе с башкой в плечи въехала. Рука тяжелая стала. Как вспомню ту девочку, так вот - конец, заходится душа. Ну вот, и пришлось фрица забраковать.
И Тихонов сокрушенно развел руками.
-Вам же было задание "языка" добыть, - сердито перебил его командир. А вы тут о девочке-какой-то...
Тихонов переступил с ноги на ногу и тихо объяснил:
-Я же вам уже докладывал. Она совсем дите, а они надругались над ней до смерти, фашисты клятые. Она еще дышала, когда я в сарай зашел.
И вдруг, выпрямившись, Тихонов решительно заявил:
-Так что, товарищ командир, для добычи "языка" я теперь человек испорченный. Как увижу немца, хочу себя в руки взять, осторожнее как-нибудь обойтись. Не выходит. Второй мне на рассвете попался. И кажется ничего себе, упитанный. На ощупь видать из оберов. Сцапал я его тихо, подержал только для того, чтобы шуму он не поднял. И пока оглянулся по сторонам, не нарушил ли спокойствие, разжал руки. А он уже никуда не годится.
-Значит не выполнили задания?
Тихонов вытянулся, насколько позволяла ему низкая бревенчатая кровля блиндажа, тяжело задышал и снова скорбно произнес:
-Товарищ командир, да что же я могу сделать? Наклонился я к ней, к малютке. Думаю унесу ее, может, еще выживет. А она деточка, думала, что я тоже... Вцепилась в мою руку зубками и так отошла, пока я ее, значит, нес.
Задохнувшись, Тихонов не мог продолжать. Со стен блиндажа мерно капала вода.
-Ну, что ж, идите, - сказал командир. Тихонов поколебался, потом, неловко повернувшись в узком проходе, вышел. Но через минуту он зашел снова.
-Товарищ командир, - сказал он извиняющимся голосом, - я вам забыл доложить. Одного я принес все-таки.
-Ну, где же он? Ведите сюда, -обрадовался командир.
Тихонов потупился, потом нерешительно произнес:
-Он сейчас у доктора находится. Я его прямо к нему доставил. Если очнется, вполне сойдет.
Командир сел на нары и пристально глядя на разведчика, спросил:
-Ну что же мне теперь с вами делать, товарищ Тихонов? Придется вас снова в стрелковую роту отправлять.
Лицо Тихонова расплылось в широкую добродушную улыбку. Сделав шаг к командиру, он с благодарным воодушевлением заявил:
-Правильное решение будет, товарищ командир. Там я успокоюсь маленько, - и тихо добавил: - и если я там какому гаду лишнюю шишку набью, меня за это никто винить не станет. Там развернуться человеку есть где. Потом, если прикажете, снова в разведку вернусь. А сейчас не могу. Не будет у меня аккуратности в работе. Сердце-горит.
И Тихонов затеребил у себя на груди ватник, которым он так предусмотрительно сегодня для нежности обвертывал приклад винтовк
-Разрешите идти?, - спросил Тихонов.
-Идите, - сказал командир, и взяв телефонную трубку, стал вызывать санбат в надежде на то, что "язык", доставленный Тихоновым, еще на что-нибудь сгодится.