Каждую среду Алексей Нестеренко стоит за зданием № 23 на Никольской улице Москвы со знаком, призывающим его превратить в филиал городского музея ГУЛАГа. 12 сентября 1938 года отец Нестеренко был казнен в этом здании, которое в то время было домом для Военной коллегии Верховного Совета СССР.

Алексей Нестеренко во время одного из своих еженедельных акций протеста возле здания № 23 на Никольской улице в Москве.
Нестеренко и несколько других детей «врагов народа» ведут тяжелую битву, выдвигая закон против львиного советского диктатора Иосифа Сталина.
79-летний Нестеренко рассказал своей истории корреспонденту RFE / RL Russian Service Дмитрию Волчеку накануне 65-летия со дня смерти Сталина:
В марте 1953 года я заканчивал школу, и в тот же день (о смерти Сталина было объявлено) я остался дома больным. Когда они объявили, что Сталин мертв, все вышли на улицы. Я спустился в библиотеку Ленина. Улица Горького была заблокирована, поэтому я не мог идти в этом направлении, так как на улице были машины. Поэтому я вернулся домой на улицу Красина.
В нашем доме был портрет Сталина - простая фотография, которая, вероятно, была взята у Огонека или какого-то подобного журнала. Этот портрет всегда стоял на маленьком шкафу в главной комнате. Но когда я вернулся домой, я увидел, что портрет уже повернут лицом вниз.
Недавно я прочитал несколько мемуаров Данила Гранина в «Новой газете». Он писал о том, как все были очень расстроены и как они выливались на Дворцовую площадь (в Ленинграде, теперь в Санкт-Петербурге), когда были объявлены новости. Он говорит, что через несколько лет, независимо от того, кого вы спросили, никто не признается, что они плакали на Дворцовой площади. Они были слишком стыдятся. Гранин рассказывает о том, как долго ему понадобилось перестать думать о Сталине как о кумире. Мы все это пережили.
В 1954 году я окончил школу с золотой медалью, и только потом узнал, что я был сыном «врага народа». Я должен был заполнить заявку на институт, и вот когда моя мама сказала мне в первый раз. До этого я думал, что мой отец умер во время войны, как и отцы многих людей. Я написал по моему заявлению, что мой отец был арестован НКВД и приговорен Военной коллегией Верховного Совета СССР к «10 годам лишения свободы без права переписки».
Мне было трудно попасть в институт. Они отказались брать мои документы. Я даже написал письмо непосредственно Маршалу Клименту Ворошилову (который тогда был председателем президиума Верховного Совета). Тогда 1956 год стал годом реабилитации; Я был «врагом народа» всего два года.
«Каждая пытка, которую вы можете себе представить»
Только теперь я начинаю понимать ужас, пережитый моей матерью. Когда моего отца арестовали, все наши родственники исчезли. Некоторые изменили свое имя. Моя мать была почти полностью одинокой с тремя детьми. Мой отец был арестован, когда он был официальным лицом в Гражданском авиационном институте .... Его держали почти год и подвергали каждой пытке, которую вы можете себе представить. Но в течение восьми месяцев он никому не признался. Он был арестован 10 сентября 1937 года, а 20 сентября 1938 года он был казнен по приказу Военной коллегии Верховного Совета СССР.

У женщины есть портрет Иосифа Сталина возле Кремля, когда люди собираются в декабре 2017 года, чтобы отметить годовщину рождения диктатора. / Александр Земеланинчинко / AP
Мне очень нравится книга Карла Шлойгеля «Террор и мечта: Москва, 1937 год». Там отражено все безумие - как в 1937 и 1938 годах в одной части города будут празднования и трагические кошмары в другом.
Когда в 1947 году, когда Сталин все еще был жив, «10 лет без права переписки» моего отца, моя мать начала писать властям. Мой старший брат закончил службу в армии и был активным членом комсомола. Но поскольку он был «врагом народа», ему не разрешалось посещать военную академию. Он закончил школу торговли и получил работу на радио. В то время в каждую квартиру в Москве были установлены радиоприемники, и он проверил их и отремонтировал. Позже, после письма моей матери к Сталину, его вызвали в министерство внутренних дел для разговора
«Оскверненный и клеветнический»
Мой отец провел год в тюрьмах Лефортово и Бутырка в Москве. Я прочитал его архив в архиве с разрешения Федеральной службы безопасности - архива на Фрунзенской набережной. Я сделал копии нескольких страниц - они позволяют вам делать только 13 копий из сотен страниц. Я сделал свой выбор, а затем дал копии всем моим сыновьям и племянникам.
Импульс сделать больше пришел от моего внука, которому в 2005 году было 10 лет. Однажды он сказал: «Дедушка, давай сделаем родословную». Я был в ужасе от того, что не мог этого сделать. В 2007 году из «Мемориала» я получил большую книгу с 4000 именами, список жертв был снят [на Никольской улице № 23]. Вот где мой отец, оклеветанный и навязанный клеветой как «враг народа», получил приговор [после того, как Сталин подписал списки исполнения]. Я слышал о длинной истории о том, как «Мемориал» изо всех сил пытался открыть музей в этом здании. Но [диссидент и сооснователь Мемориала] Арсений Рогинский сказал мне: «К сожалению, я не думаю, что мы увидим там музей в нашей жизни».
В 2010 году некоторые друзья моего старшего сына помогли нам снять фильм «Дом стрельбы: Никольская 23.», который просматривался несколько тысяч раз.
Здание раньше находилось в частной собственности. В 2005 году Министерство обороны продало его, а в 2016 году оно было продано снова и теперь принадлежит государственной аптеке № 1, которой также принадлежит Никольская 21. Теперь фасад восстанавливается. Я буду стоять перед этим зданием каждую среду, пока у меня есть сила. Сейчас мы призываем власти отметить 80-летие Великого террора путем создания информационных стендов. На следующей неделе я собираюсь обратиться к властям с просьбой разрешить поставить два стенда со списками исполнения Сталина, и мое заявление будет рассмотрено людьми, которые думают, что в сталинский период все в порядке и что списки исполнения Сталина являются поддельными.
«Информационный вакуум»
Мы, дети «врагов народа», собираемся вместе и обсуждаем, как Россия никогда не продвинется вперед, не понимая этих трагедий, хотя прошло 65 лет со времени смерти Сталина. Немцы потратили огромные усилия (чтобы договориться с их нацистским прошлым) - на самом деле этот процесс постоянно продолжается. Они говорят об этом все время.
Но у нас есть информационный вакуум. Это мы - все еще живые дети «врагов народа», оклеветанных и казненных - не могут позволить нам остановить нас. Мы не смогли встретиться с [президентом Владимиром] Путиным, но мы продолжаем идти в администрацию президента, чтобы потребовать встречи, по крайней мере, с первым заместителем главы администрации президента Сергеем Кириенко.
С началом президентской избирательной кампании мы провели два пика в среду, несмотря на холод. В прошлый раз со мной были две женщины; отцы обоих были казнены. Ради наших детей и внуков мы вынуждены заставить власти высказываться.
Есть те, кто говорит, что мы не должны говорить об этом, что у нас было достаточно, и все это в прошлом. Например, [кандидат в президенты от Партии коммунистов Павел] Грудинин. Просто стыдно слушать его. Человек, который претендует на президентство, но все время говорит: «Все, что было в прошлом. Нам нужно двигаться вперед.
Люди не понимают, что мы не можем двигаться вперед с этим законом.
Люди приходят ко мне (когда пишу), и они поддерживают примерно 10: 1. Иногда люди пытаются сказать мне, что списки исполнения Сталина - подделки, хотя я показываю им копии с подписью Сталина на них. Иногда происходят ужасающие сцены, когда люди начинают говорить мне, что «они не стреляли достаточно из вашего типа». Все, что я могу сделать, это пожать плечами и улыбнуться им.
