«Артур сидел в библиотеке духовной семинарии в Пизе и просматривал стопку рукописных проповедей. Стоял жаркий июньский вечер. Окна были распахнуты настежь, ставни наполовину притворены. Отец ректор, каноник Монтанелли, перестал писать и с любовью взглянул на черную голову, склонившуюся над листами бумаги».
Знали ли Вы о том, что существует разделение людей, предложенное И. С. Тургеневым, по литературному психотипу, на Дон Кихотов и Гамлетов? Первые делают, но не думают, а последние наоборот. Но я предложила бы ещё одно разделение: на Холденов Колфилдов и Артуров Бёртонов. Не спешите возражать — постараюсь объяснить подробнее.
«Овод»- произведение «почти» 20 века, и о нём очень трудно молчать. Артуру 19, и он максималист, как и большинство юношей в 19 лет. Парадокс натуры Артура заключается в том, что и в свои 32 он тот же максималист, бросивший вызов жизни и улыбающийся её жестоким ударам. Артур всю свою жизнь провёл на войне — не на первой, столетней или отечественной, на своей собственной, где противник — всё сущее, сама жизнь, Бог, а союзник — идея. А нужна ли армия, если противники отказываются стрелять, мысленно преклоняясь перед твоим «союзником». Могут ли люди хоть на сотую долю обладать таким величием, как идея, поражающая молодые сердца?
О Холдене я хотела бы написать отдельно, позже, могу сказать одно: его противник тоже весь мир, но войны нет, как и нет величия, поэтому он слаб. Ими обоими движет ненависть, но при этом Холден не способен улыбаться. Холден саморазрушается, а Артур восстаёт из пепла. У них разный возраст, но такой похожий максимализм.
О любви хотелось бы говорить меньше всего — в этом произведении у неё отчетливый привкус яда. У любви к ближнему, к 19-летнему Бертону, сатирику Оводу, потерянной Джемме, мечущемуся Монтанелли и, впрочем, к самой революции. Сплошная отрава.
А вот о вере поговорить стоит. Их две и они, как не удивительно, противопоставлены. Это всего лишь взгляды Этель Войнич, и ей кажется, что адепт революции улыбается смерти и приобретает, а тот, кто идёт за Богом, плачет и теряет дважды. Как же кажется Вам?
Моего отца назвали в честь Артура Бёртона и, не расписывая всю его жизнь, могу сказать, что имя в честь такого героя — лучшее, что можно дать мужчине в самом начале его жизненного пути.
Мужчины должны быть такими, чтоб им самим не было за себя стыдно. Иначе, зачем именовать себя мужчиной?
Старайтесь быть Артурами, а не Холденами в период Вашего взросления, ладно?